Назад дороги нет (СИ)

Хочется броситься к нему со всех ног, повиснуть на шее и кружиться, кружиться, но всё должно быть правильно.

— Ты просто… охренеть можно, — выдыхает Викинг мне на ухо, когда становлюсь напротив. — Я люблю тебя.

— И я тебя.

Мы стоим под аркой, украшенной тёмно-фиолетовыми, в цвет моего платья, цветами, а вокруг те, кто, так или иначе, причастен к нашей с Витей истории. Все счастливы настолько, что даже Карл улыбается. А это, надо сказать, не очень частое зрелище.

Работница ЗАГСа произносит стандартную речь, но я почти её не слышу, потому что тону в серых глазах, отдавая и получая взамен намного больше, чем могла себе когда-нибудь представить.

Я не знаю, что такое счастье, но я знаю, без кого уже не смогу быть счастливой — без Викинга.

Спустя год

— Я прошу тебя, аккуратнее! — говорю, когда Викинг вытаскивает Рому из коляски и поднимает в воздух.

— Не нужно паниковать! — смеётся гордый отец и кружит на вытянутых руках нашего сына. — Уже взрослый пацан!

— Ага, взрослый! — бухчу, но всё равно смеюсь, глядя как забавно сучит ножками и ручками Викинг младший.

Ребёнок наш весь в отца: сероглазый и решительный, способный добиться всего, что ему в этой жизни нужно одним движением светлой брови.

Качу вперёд коляску, а в летнем парке народ наслаждается долгожданной вечерней прохладой, оккупировав лавочки и ныряя периодически в фонтан. Так хорошо и спокойно, словно я застряла в счастливой неге, словно жук в янтаре, и мне совершенно не хочется думать, конечно ли наш покой. Я научилась наслаждаться каждым днём, не думая о плохом. Научилась верить и доверять, а это уже дорогого стоит. А неприятности? На то они и нужны, чтобы периодически случаться, но теперь моя жизнь наполнена смыслом, а большего и не нужно.

— К Роджеру завтра поедем? — спрашивает Викинг, неся Рому на руках вперед лицом, чтобы тот видел, что происходит вокруг.

— А что у него?

— У него Ева, а у Евы день рождения, потому там затевается что-то грандиозное. Роджер тряс меня за грудки вчера и вопил, что проклянёт, если мы не приедем.

Смеюсь, представив эту картину, и хлопаю Викинга по плечу.

— Фантазёр!

— Есть немного.

— Ладно, раз тряс, то поедем, конечно.

— Правильно, там все будут, даже Волк выходной взял, так что нельзя такое пропускать, недопустимо просто.

Мы гуляем дальше, нарезаем круги, вдыхая сладко пахнущий липами воздух, и молчим, потому что нет тех слов, чтобы описать состояние покоя и неги, которое испытываю рядом с Викингом.

Наша жизнь не самая простая: Витя много работает, посвящает время друзьям и их проблемам, клиникам, но я знаю, что в любой ситуации он всегда рядом. Я верю ему, потому что не умею иначе, а он доверяет мне своё сердце и всю боль, что скопилась в нём. А большего мне и  не нужно.

Вдруг вдалеке замечаю знакомую худощавую фигуру, в первое мгновение испытываю острое желание развернуться и бежать отсюда, но потом останавливаю себя. Да какого, собственно говоря, чёрта!

— О, суслик, — хмыкает Викинг, тоже заметив моего бывшего мужа, — гляди на него, какой важный.

— Не издевайся! — смеюсь реакции Вити на моего бывшего. Ни тени ревности или собственнической истерики. За это я и ценю своего мужа — за здоровое самомнение в том числе.

— Пойдём, поздороваемся? — подначивает меня Викинг, а я шиплю на него. Делать мне вот сейчас просто нечего, как с бывшим мужем здороваться. Я и так десять лет на него потратила,

Но Саша уже замечает нас, медленно кивает, будто бы мы — случайные знакомые. Просто чужие люди, волею судьбы, проведшие вместе десять лет.

Саша тем временем озирается и расплывается в кислой улыбке, когда Наташенька берёт его под руку.

— Смотри, забрюхатил-таки свою ненаглядную, — многозначительно замечает Викинг, указывая подбородком на сладкую парочку. — Только чего-то счастье из него не брызжет во все места.

— Потому что это Саша, он всегда чем-то недоволен.

— Ужасный тип! Хорошо, что ты себе другого нашла, нормального мужика. Я так рад за тебя!

— Вот же сумасшедший!

Смеюсь и принимаю на руки сладко спящего ребёнка, удивительно похожего на своего отца. Он тёплый и родной, смешно хмурится, когда спит и смотрит на этот мир удивительно серьёзными грозовыми глазами. Кажется, наш сын уже прожил несколько жизней, вобрав в себя мудрость и опыт прошлого. Он будет счастлив, я верю в это, а мы будем счастливы просто потому, что он есть.

— Спасибо тебе, — говорит Викинг, когда лежим, обнявшись, а рядом в кроватке сопит Роман Викторович.

— За что?

— За то, что ты встретилась мне однажды, моя валькирия.

Целую его в губы, прижимаюсь сильнее, и через мгновение проваливаюсь в сон, где всегда светит солнце, а небо так близко, что можно взлететь. И я летаю, раскинув крылья, а в наступившей тьме яркими точками проступает созвездие Гончих псов.