Назад к ЭВМ

— Ну да, конечно, — Валька удивленно посмотрел на меня. — А я не рассказывал? Как обычно, запрягли всех добровольно-принудительно. Как раз когда ты в больничке лежал. Я же поэтому и не смог к тебе зайти ни разу. Так бы пришел, конечно.

— А что делали?

— Ну, в спортзале каком-то старом нас поселили. Матрасы на пол положили. Они какие-то вонючие были, и все после них чесалось. Я, кстати, в первый раз в этом году на картошке был. Когда учился в Ленинграде, то не поехал — там мама приболела, а отчим в командировке был. Ну, болван этот старый. Я тебе про него рассказывал. В общем, я отпросился, чтобы маме помочь. Как-то отпустили, а я даже особо не надеялся, когда в деканат ходил.

Про отчима Валька рассказывал. Тот хорошо относился к его матери, но пасынка не то чтобы невзлюбил, а, скорее, воспринимал его, как ненужную мебель, которую жалко выкинуть. Бесконечно твердил бедному затюканному пацану, что пора бы ему идти на завод работать, а не сидеть у родителей на шее «со своим институтом». В конце концов, Валька психанул, забрал документы и перевелся в московский ВУЗ. Так проблема решилась одним разом.

— Ладно, а на картошке-то что было? — я вновь попытался перевести разговор в позитивное русло.

— О, я не успел тебе еще рассказать? Да там много всякой хохмы было. Короче, в первый день, вечером, когда уборка уже закончилась, сидели мы в этом зале. Кто на гитаре играл, кто книжку читал. Я от скуки в блокноте рисовал. Слышу, в углу какой-то шорох. Поворачиваю голову — а там Петька Сазонов, с первого курса, помнишь? Сутулый такой, через три комнаты от нас живет.

Я кивнул. Сазонова я помнил. Его помнили все и жутко не любили. Дело в том, что от остальных студентов Петька отличался прямо-таки патологической жадностью. Нет, ребята старались не наглеть, и если брали что-то в долг, то возвращали: яйца, сахар, чай… Но Сазонов помнил всех, даже тех, кто просил у него нитки, чтобы носки заштопать, или горбушку хлеба. Он вполне реально мог заявиться на порог и потребовать отрезать ему горбушку, даже если ее просили неделю назад, или метр ниток. Мне он был неприятен: чем-то смахивал на Ромашова из книги Каверина «Два капитана», такой же скользкий и мелочный. Как правило, об этом качестве Сазонова новенькие быстро узнавали и попросту переставали с ним общаться, и в его собственных просьбах ему, разумеется, отказывали.

— Так вот, сижу я, рисую себе, — продолжал вдохновенно Валька. И вдруг вижу — одеяло у него как-то странно шевелится. А в воздухе прямо резкий дух такой, как в рюмочной. Я не понял, в чем дело, кивнул пацанам. Те, не долго думая, просто подошли и сдернули одеяло с Петьки. А тот в одиночку, оказывается, вино лакал, которое привез в рюкзаке, — Валька выразительно щелкнул пальцами себя по шее, — и уговорил уже почти всю бутылку в одно рыло! А под одеяло спрятался, гад такой, чтобы ни с кем не делиться. В общем, мы его заставили эту бутылку до дна выпить. Он уже вообще лыка не вязал. И тут, прямо в этот момент, заходит повариха. Мы уж было обрадовались, мало ли, нам еще какая еда положена. А она и говорит: «Ребята, а не желает ли кто потрудиться завтра на кухне? Надо в четыре утра прийти, отпущу после двенадцати. От картошки Вас освободят!».

Несмотря на перспективу освободиться к полудню, никто идти помогать на кухне не захотел. Да ну его, лучше картошку потаскать, чем в такую рань подниматься. И тут картина маслом: встает Петька, пьяный просто в хлам, и говорит: «Я желаю! Очень желаю!». Потом тут же падает на матрас замертво и засыпает.

— А дальше что было? — ухмыльнулся я.

— А дальше пошел дождь ночью. И лил три дня подряд. И никакой уборки картошки не было. Мы просто спали и своими делами занялись. А Петька в тот день с жуткого бодуна пошел на кухню в четыре утра. Отказываться уже поздно было… Вернулся в общагу с мозолями на руках, говорит, почти тонну картошки перечистил, теперь смотреть на нее не может. Вот так ему, жадине. А поделился бы вином — отдыхал бы с нами. Теперь, когда он что-то просит, мы ему всегда жареной картошки предлагаем.

— Да уж, настигла законная кара, — согласился я.

— Ну в следующем-то году ты поедешь с нами? — с надеждой спросил Валька.

— Конечно, — я решил не расстраивать друга, но на душе скребли кошки. Если разработка нашего с отцом проекта закончится успешно (а в этом я почему-то не сомневался), то на картошку с Валькой поедет его настоящий друг Матвей Ремизов, а не я. Я здесь — всего лишь гость, который призван выполнить свою миссию, не более того.

* * *

В понедельник у нас было всего две пары с утра, а последние две — отменили. Обрадовавшись внезапному «окошку», я решил сгонять в «Склиф». Мне нужно было кое-что выяснить. От этого, в том числе, зависел сценарий моего виртуального спасения героев этой странной и загадочной истории. В шесть мы с отцом договорились снова встретиться в аудитории. Я посмотрел на часы: начало второго. Отлично, у меня впереди еще полдня.