Назад к ЭВМ

— Погоняем в футбол? — спросил Валька. — или ты, как всегда, за свой компьютер усядешься? Может, покажешь хоть, что ты там пишешь? Или ты теперь с этим долговязым все время ходишь?

— Этот долговязый нас с Ленькой и его другом уберег от больших проблем с люберами, — напомнил я ему, запихивая тетради в сумку. — Помнишь, я тебе рассказывал? Если бы не он, ты бы сейчас нам в «Склиф» передачки носил. А я не хочу второй раз за месяц в больнице валяться. Думаю, и ты бы этого не хотел. Слушай, я, кстати, сейчас туда еду, давай со мной?

— Лады, — охотно согласился Валька. Все равно делать нечего. Томка только завтра приезжает.

Пообедав в буфете, мы двинули в «Склиф» на метро «Колхозная». Потихоньку я привык называть станции метро их старыми названиями. Уже знакомая мне работница регистратуры с деланным радушием заулыбалась мне и чуть не выбежала встречать.

— Алешенька, привет! Давно не видели тебя. Ты к Николаю Васильевичу?

Я кивнул, стараясь тоже выдавить улыбку. Терпеть не могу всякую показузу. Валька вытаращил глаза. Он и представить не мог, что у меня здесь такие знакомства.

— Это твоя ненаглядная, что ли? Старше тебя, поэтому ты ее и прячешь? — театральным шепотом сказал.

Теперь уже я его пихнул в бок.

— Ты дурак? Она мне в матери годится.

— А чего тогда она прямо расцвела, когда тебя увидела? И почему «Алешенькой» зовет?

— Не знаю, — я пожал плечами, сделав вид, что и меня это удивило. — Может, с кем-то перепутала.

На самом деле я, конечно же, знал, почему работница передо мной чуть не пляшет. Она просто рада по уши, что таинственному исчезновению больного, которое, кстати, произошло в ее смену, никто так и не придал огласку. Кто знает, может, в ее обязанности входит следить за тем, куда исчезают живые или не очень больные? Я же никогда не работал в больницах и не знаю, как у них все тут устроено.

Нервничая и поправляя прическу, как и в день моего первого посещения, дама начала звонить по телефону.

— Николай Васильевич, тут мальчик опять пришел. Ну тот, который Ремизов… Да-да, передам. — Сейчас придет, — с прежней сияющей белозубой улыбкой обратилась она ко мне. — Ребята, присядьте.

Валька, по-прежнему удивленно глядя на меня, ждал объяснений.

— Да документы на выписку она потеряла, — выпалил я первое, что пришло в голову. — Помнишь, мне их врач привозил? Они обязаны были их в день выписки выдать, иначе какие-то проблемы были бы. Там еще снимки мои, в общем, все, что нужно. Я не стал поднимать скандал, просто попросил переделать. Может, их начальство за это штрафует? Или вообще статью какую навесить могут? Вот и улыбается мне, как сто американцев.

Удовлетворенный ответом, приятель кивнул и начал рассматривать стены. Да, кажется, за месяц моего пребывания тут врать я научился отменно. Как бы это не вошло у меня в привычку. А может, если ради благой цели, то и нет в этом ничего плохого? Помню, как-то в детстве я разговаривал с дедом. У того было отличное чувство юмора.

— Деда, я врать никому никогда не буду, — доверительно сообщил ему я, заползая к нему на коленки.

Дед загадочно посмотрел на меня поверх очков и улыбнулся.

— А как ты дальше жить собираешься?

Пока я предавался детским воспоминаниям, ко мне, широко шагая, подошел главный врач «Склифа».

— Здравствуйте, Але…! — начал было он, но я быстро схватил его за локоть и оттащил в сторону, кивнув Вальке, чтобы подождал. Тот с ничего не понимающим видом остался стоять у стены. Если меня тут дважды назовут Алексеем, это будет выглядеть совсем уж странно.

— Это мой друг, и он ничего не знает! — прошипел я на ухо Николаю Васильевичу. Тот понимающе кивнул, громко сказал, поправившись: «Матвей, добрый вечер!» и проводил меня в свой кабинет. Идя рядом с ним по коридору, я мысленно много раз обругал себя за то, что, не подумав, потащил с собой сюда Вальку. Здесь-то меня знают под моим настоящим именем!

— Садитесь, — растерянно кивнул главврач. — Не ожидал Вас здесь увидеть.

Я уселся на тот же самый стул, на котором я чуть было не отдал концы во время своего первого посещения Института скорой помощи.

— Мне, к сожалению, пока Вас нечем порадовать, молодой человек, — грустно сказал Николай Васильевич. Он выглядел так растерянно, что мне даже стало его жаль. — Нет вообще никаких новостей, ни хороших, ни плохих. Сейчас я не могу не подтвердить, ни опровергнуть смерть Вашего несчастного брата, равно как и объяснить, почему он внезапно исчез.