Назад к ЭВМ

Ну вот опять я ляпнул, не подумав! Какая «Мария Владимировна?» Бабушка же только вошла и еще даже не успела представиться. Это фиаско… Как выкрутиться? Уже не в первый раз на меня находило ощущение, что вот-вот, и отец схватит меня за плечи, встряхнет и скажет: «А ну давай, признавайся, кто ты такой?». Пауза неловко затянулась. И отец, и бабушка вопросительно смотрели на меня. Но тут внезапно мой взгляд скользнул по стене, где висела грамота: «Почетному работнику завода…» и дальше — фамилия, имя и отчество бабушки. На эту грамоту я каждый раз натыкался взглядом, когда приходил к бабушке в гости. Она и теперь висит на прежнем месте. А рядом — мой рисунок с подписью «Бабошке на день раждения. Леша, 5 лет».

Вот и старенький дисковый телефон рядом, на тумбочке. А рядом — толстый блокнот с телефонами. Однажды в детстве, когда я пришел с родителями к бабушке в гости, и они долго сидели на кухне и о чем-то беседовали, я втихаря сполз со стула, ушел в прихожую, взял только этот блокнот и только что подаренный бабушкой набор фломастеров и весь его изрисовал. Мама попыталась было меня отругать и сказала, что купит бабушке новый блокнот, но та строго-настрого запретила меня наказывать и сказала:

— Не ругай мальчонку. Пусть так и останется. Каждый раз, когда открывать буду, его буду вспоминать.

— Да вот же, — стараясь, чтобы мой тон выглядел слегка небрежно, сказал я, показывая на грамоту. — Тут написано.

— Приметливый какой, молодец, — похвалила меня бабушка. Удивление на лице отца сменилось прежним добродушным выражением. Уфф, кажется, поверили. — Заходи к нам. Хочешь, завтра приходи? Я пирог с капустой сделаю.

— Ладно, бывай, — отец протянул руку и крепко пожал. — полтора часа еще, спокойно успеешь добраться. Завтра в шесть тогда снова у меня, лады?

— Лады, — кивнул я и еще раз украдкой кинул взгляд на бабушку. Так непривычно видеть ее совсем не старенькой и вполне бодрой, с ровной прямой спиной, без палочки, не с седыми, а с каштановыми густыми волосами, аккуратно уложенными короной на голове, и не в домашнем халате, который она в последние годы практически не снимала, а в строгом шерстяном костюме: бабушка работала главным бухгалтером на крупном заводском предприятии. А ее пирог с капустой я всегда уплетал за обе щеки. Ни в одном ресторане Москвы я никогда не ел такой вкуснятины. Иногда я даже жалел, что бабушка не пошла работать шеф-поваром.

Попрощавшись с отцом и бабушкой, я сбежал вниз по лестнице. Идти в общежитие почему-то совершенно не хотелось. Я еще побродил с полчаса вокруг дома, украдкой глядя на свет в знакомых окнах на пятом этаже. Такое там все было близкое, теплое, родное… Зябко что-то совсем стало. Поеду-все таки в общагу. Да и холодно уже — конец ноября. Завтра наконец выгуляю свое новое пальто. Не зря же отдал за него спекулянту кучу денег.

Когда я вернулся домой, в комнате меня встретил Валька. С настроением у него тоже было не ахти. Я удивился: таким я его никогда не видел, ну за исключением случая, когда в милицейском участке произошло его нежданное знакомство с будущим тестем. Приятель сидел на диване, уставившись в одну точку. Лицо его было белее мела.

— Ты чего? — спросил я, вешая куртку в шкаф и потирая озябшие руки. — Замерз тоже, что ли? Чаю хочешь? Я на кухню, сейчас приду.

— Погоди, — Валька остановил меня жестом. — Рассказать кое-что надо.

В душе у меня зашевелились нехорошие подозрения.

— Томка тебя, что ли, бросила?

— В больнице она, — упавшим голосом сказал Валька. — В «Склиф» отвезли. Я только что оттуда. Не думал, если честно, что так скоро окажусь там еще раз. Главврача твоего видел…

— Да случилось то что, не тяни резину? — у меня почти лопнуло терпение.

— Ранили ее, — глухо сказал Валька и, отвернувшись, замолчал. Краем глаза я увидел, как по его щеке пробежала слеза. Он явно не хотел, чтобы я это видел, и я, встав, сделал вид, что копошусь в шкафу. Когда я заметил, что приятель чуть успокоился, я подсел к нему.

— Вываливай, в чем дело, — вот уже второй раз за неделю мне приходится успокаивать плачущих.

— В общем, я ее сегодня вечеро после пар встретил, — начал рассказывать Валька. — Голос его стал звучать чуть увереннее, хотя было видно, что вот-вот — и он снова сорвется на плач. — Мы в «Молодежный» зашли, знаешь, где это?

— Нет, а где? — я взволнованно ждал продолжения.

— Универмаг на Можайском шоссе. Походили там, погуляли. Я Томке со стипендии кое-что купил, так, мелочь какую-то, просто порадовать. Потом вышли, еще просто рядом походили. Уже часов девять было, когда наконец домой собрались. Я ее проводить, естественно, пошел. И тут, в общем, подъезжает инкассаторская машина. Один мужик вышел, за деньгами, видимо. В машине вроде еще двое оставались. Мы с Томкой остановились, целов… ну, разговаривали… Минут двадцать, наверное, прошло. И тут, значит, возвращается мужик-инкассатор…

— А дальше что? — поторопил я товарища, инстинктивно ощущая, что произошло что-то страшное.