Назад к Мафусаилу

Стрефон. Ах, не знаю! Но неужели тебе не хочется коснуться меня? Раньше ты это любила.

Хлоя. Правда, любила. Когда-то нам казалось, что спать обнявшись очень приятно, только мы никогда не могли заснуть: тяжесть наших тел останавливала кровообращение вот тут, выше локтя. Затем мои чувства начали понемногу изменяться. Тело твое стало мне безразлично, но голова и руки еще волновали меня. А теперь прошло и это.

Стрефон. Значит, ты меня совсем разлюбила?

Хлоя. Вздор! Я люблю тебя еще глубже, чем раньше. Впрочем, вероятно, не только тебя. Я хочу сказать, что сильнее люблю теперь всех. Но мне не хочется без нужды притрагиваться к тебе и уж подавно не хочется, чтобы ты притрагивался ко мне.

Стрефон(решительно встает). Итак, всему конец. Я тебе противен.

Хлоя(нетерпеливо). Повторяю: ты не противен мне, но раздражаешь меня своей непонятливостью. По-моему, впредь мне лучше быть одной. А ты поищи себе новую подругу. Не выбрать ли тебе ту девушку, которая должна родиться сегодня?

Стрефон. Не нужна мне девушка, которая родится сегодня. Откуда я знаю, какая она будет? Мне нужна ты.

Хлоя. Я не могу быть с тобой. Пойми, что это так, и примирись с этим. Нет никакого смысла гоняться за женщиной вдвое старше тебя. Я не в силах ради тебя продлить свое детство. Пора любви приятна, но коротка. Настало время уплатить долг природе. Ты меня больше не привлекаешь, а я не стремлюсь привлечь тебя. В мои годы человек растет быстро: с каждой неделей я все больше взрослею.

Стрефон. Ты называешь это взрослеть, а я называю это стареть с каждой минутой. Ты уже сейчас старше, чем была в начале нашего разговора.

Хлоя. Нет, так быстро я не взрослею, а только сознаю, что уже повзрослела. Теперь, когда я чувствую, что детство позади, каждое твое слово все больше убеждает меня в этом.

Стрефон. А твой обет? Ты забыла о нем? Мы все приносили его в этом храме, в храме любви. Ты клялась еще горячей, чем остальные.

Хлоя(с мрачной улыбкой). Никогда не давать сердцу остыть! Никогда не уподобляться древним! Никогда не гасить священный светильник! Никогда не изменять и не забывать! Вечно помнить об этом, потому что мы — первые любовники, которым суждено соблюсти клятву, столько раз принесенную и столько раз нарушенную прошлыми поколениями! Ха-ха-ха! Умора!

Стрефон. Что тут смешного? Это благородный, святой уговор, и я буду верен ему, пока жив. Неужели ты нарушишь его?

Хлоя. Милый мальчик, он расторгся сам собой. Все переменилось, невзирая на мой ребяческий обет. (Встает.)Ты не возражаешь, если я прогуляюсь по лесу одна? Наша болтовня кажется мне непростительной тратой времени: мне о стольком нужно подумать.

Стрефон(вновь падая на алтарь и закрывая глаза руками). Сердце мое разбито. (Всхлипывает.)

Хлоя(пожимая плечами). На мое счастье, я рассталась с детством, не испытав твоих страданий. Это доказывает, как мудро я поступила, избрав возлюбленного вдвое моложе себя. (Направляется к роще и наполовину скрывается между деревьями.)

В этот момент из храма выходит кудрявый мускулистый юноша, более взрослый и мужественный, чем Стрефон, и с порога окликает девушку.

Юноша. Эй, Хлоя, там не видно древней женщины? Час рождения давно уже наступил. Ребенок брыкается как безумный. Того и гляди преждевременно вылупится из скорлупы.

Хлоя(смотрит на лестницу, ведущую к вершине холма, указывает на нее рукой и говорит). Вот она, Акис. (Пересекает рощу и исчезает за деревьями.)

Акис(подходя к Стрефону). Что случилось? Хлоя обидела тебя?

Стрефон. Она стала взрослой, невзирая на все свои обещания. Она скрывала от нас свои годы. Ей уже четыре!

Акис. Четыре? Сочувствую тебе, Стрефон. Мне самому уже три, и я знаю, что такое преклонный возраст. Не стану напоминать, что тебя предупреждали, — я этого не люблю, — но она действительно стала менее гибкой, похудела с лица, и грудь у нее делается плоской.

Стрефон(в отчаянии). Не надо про это!

Акис. Возьми себя в руки. Сегодня у нас много дел: сначала рождение, потом праздник художников.

Стрефон(поднимаясь). Стоит ли родиться на свет только затем, чтобы через каких-то четыре года превратиться в противоестественное, бессердечное, черствое, безрадостное чудовище? Кому нужны художники, если они не властны воплотить в жизнь свои высокие замыслы? Как мне хочется умереть и разом покончить со всем! (Отходит к самой дальней скамье и гневно бросается на нее.)