Назад к жизни

— Что? — на мой недоуменный взгляд спросил он, — если настаиваешь — пригласим, конечно. Но это чревато — она прямо на свадьбе подсунет нам брачный договор и стрясет деньги за услугу. Но в одном она права — нам пора домой. Не хочу, чтоб ты снова заболела.

Ехали молча, прислушиваясь к дождю на улице. В разгар рабочего дня дороги в городе были почти пустыми. Я прекрасно понимала, что Миша везет меня к себе, но комментировать ничего не стала.

Он остановился у магазина.

— Прости, родная, в холодильнике мышь повесилась. Я схожу куплю продукты. Пойдешь со мной или останешься?

— Можно я останусь, Мишо? — устало спросила я. На самом деле сил оставалось мало.

Он наклонился и снова поцеловал меня. На этот раз поцелуй был другим: нежным, мягким, бережным. Он словно хотел передать мне часть своих сил.

Мне было так хорошо, так уютно рядом с ним.

— Я быстро, счастье мое, — тихо сказал он и вышел.

Он действительно вернулся очень быстро, закинул покупки в багажник и мы снова тронулись. Мне было немного страшно, ведь я заходила на неизведанную территорию. Михаил тоже был немного напряжен, видно было, что волнуется.

Мы приехали почти на самую окраину города к частному сектору и остановились у единственного участка, огражденного не сплошным забором, а деревянной оградой.

— Не люблю заборы, — признался он, открывая гараж и загоняя машину. — Ну что, готова увидеть мой дом?

По голосу я поняла, что ему сильно не по себе.

Участок был не большим, соток семь, не больше. И дом на ней стоял тоже не большой. Но добротно построенный, каменный.

Во дворе нас встретил веселый и мокрый пес-спаниель серого окраса.

— Это Фокс, — представил мне пса Михаил. — Он мой самый верный друг. И самый надежный.

Фокс, умильно виляя хвостом, облизал мне руки, устанавливая дружеские отношения.

Под крышей дома сидели кошки, целых три штуки.

— А это твои? — смеясь, спросила я.

— Ну как сказать. Я считаю, что их у меня нет, а они считают, что я у них есть. Так и живем.

Мы поднялись по высокой лестнице и прошли внутрь.

Маленькая прихожая выходила на кухню и две комнаты, одна из которых была судя по всему гостиной, а вторая кабинетом и библиотекой. Удобная лестница вела на второй этаж. Дом действительно был не большим, но уютным, отделанным деревом. Михаил помог мне снять куртку.

— Проходи на кухню, я сейчас затоплю камин.

Дома было тепло, но от мысли о теплом камине стало еще теплее. Надев предложенные тапочки, я прошла и села в удобное, глубокое кресло. Сразу стало клонить в сон, особенно когда от разведенного камина пошло благодатное тепло.

— Теперь ты видела и мой дом, — Михаил подал мне бокал с вином. — Пока это все, что я могу предложить тебе….

— Мишо…. Какая сволочь внушила тебе, что женщину можно удержать только финансовыми благами? То есть да, это безусловно важно, но и на воде и рисе мы с тобой не живем, к счастью.

— Но я… я не смогу дарить тебе дорогие вещи…и….

Я прервала его слова поцелуем, вкладывая в него всю свою любовь и нежность, все свои страхи и неуверенность. Почувствовала, как он дрожит от нетерпения, но старается сдерживаться.

— Мишо… — выдохнула я, чувствуя, как не смотря на усталость закипает кровь.

Его руки скользнули по спине, к молнии на платье. Чуть задержались, словно он давал мне путь к отступлению. Я лишь крепче прижалась к нему.

Моя рука скользнула по вороту рубашки, пальца спустились, расстегивая пуговицы. Мне казалось, я вся горю огнем. Хотелось не просто расстегнуть их, хотелось сорвать прочь все преграды.

Тихо скрипнула молния, спину обдало прохладным воздухом, а потом на нее легли обжигающе горячие ладони. Черное атласное платье скользнуло к ногам, я осталась в черном белье и чулках.

— Кира, — простонал Михаил.

Каким-то чудом мы оказались уже в спальне, на втором этаже дома.

— Не торопись, — попросил он, сам дрожа от нетерпения, укладывая меня на кровать.

Легко сказать. Внутри меня уже полыхал пожар, погасить который мог только он.

Рубашка, наконец, поддалась и упала на пол.

— Девочка моя, — прошептал Михаил, когда туда же отправилось и мое белье.

Его губы коснулись груди, рука погладила бедра. И тут я застонала, не в силах больше сдерживать желание.

— Тише, любимая, тише.

Пальцы погладили самое сокровенное, чуть сильнее, чуть настойчивее, заставляя раскрыться полностью. Я готова, я полностью готова, но Михаил не спешит.

Нежно гладит меня, осторожно подготавливая, то ускоряет темп, то замедляет, едва-едва не доведя до вершины.

Его пальцы нежные и решительные, губы, кажется попробовали на вкус каждый миллиметр кожи. Эта сладкая пытка заставляет меня изгибаться под ним, таять как мороженое, кусать губы, сдерживая стоны и крики.

— Пожалуйста! — не выдерживаю я.

А потом все мое тело пронзает дикая, почти невыносимая боль.

Я впилась ногтями в спину, а зубами в плечо Михаила.

— Ахххх, — кое-как выдохнула.

— Кира! — мужчина потрясенно отпрянул от меня, замер. — Почему ж ты мне не сказала?

Да потому что сама забыла о том, что в 18 была еще девственницей! Забыла, мать вашу!

— Продолжай, — сквозь зубы простонала я, удерживая его в себе. — Пожалуйста, продолжай.