Назад в будущее

Паломники стояли, смотрели и обсуждали, подобно знатокам, хорошо ли торговец владеет плетью. Всю жизнь видя вокруг себя рабство, они так очерствели, что не были способны взглянуть на это истязание с какой-нибудь иной точки зрения. Вот до какого омертвения лучших человеческих чувств доводит рабство, ибо паломники были люди добросердечные и ни за что не позволили бы этому человеку так обращаться с лошадью.

Мне хотелось остановить истязание и освободить рабов, но делать этого не следовало. Не следовало слишком часто вмешиваться в чужие дела, не следовало прослыть человеком, нарушающим законы и попирающим права граждан. Я дал себе слово, что, если буду жив и если не потеряю власть, я казню рабство. Я буду палачом рабства, но надо стремиться к тому, чтобы стать его палачом волею народа.

Возле дороги стояла кузница; землевладелец, уже купивший эту молодую женщину в нескольких милях отсюда, поджидал здесь шествие рабов, чтобы снять с нее кандалы. Ее расковали; покупатель поссорился с продавцом из-за того, кто должен заплатить кузнецу. Едва с женщины сняли кандалы, она очнулась и, рыдая, кинулась в объятия того раба, который отвернулся, когда ее били. Он прижал ее к своей груди, осушил ее заплаканное лицо и лицо младенца поцелуями и оросил своими слезами. Я начал догадываться. Я стал расспрашивать. Да, я не ошибся: это муж и жена. Их растащили силой; женщину повели прочь, и она рвалась, билась и кричала, как помешанная, до тех пор, пока поворот дороги не скрыл ее из виду; но и потом еще долго до нас доносились ее удаляющиеся рыдания. А как держал себя муж и отец, который никогда больше не увидит своей жены и своего ребенка? У меня не хватило сил смотреть на него, и я отвернулся; но я знал, что зрелище это никогда не изгладится из моей памяти; оно и сейчас стоит у меня перед глазами, и всякий раз, когда я вспоминаю его, сердце мое надрывается.

Мы провели ночь в деревенской гостинице; на следующее утро, выйдя на крыльцо, я в сиянии зари увидел скачущего всадника и узнал в нем одного из своих рыцарей – сэра Озану ле-Кер-Арди. Этот джентльмен работал у меня по распространению цилиндров. Он весь был закован в сталь – и доспехи у него были по тем временам превосходные, – и только на голове вместо шлема он носил лоснящийся цилиндр – забавнейшее сочетание на свете. Мой тайный замысел был именно таков – ослабить рыцарство, сделав его смешным и нелепым. На седле сэра Озаны висели кожаные шляпные коробки, и каждый раз, побеждая какого-нибудь странствующего рыцаря, он приказывал ему поступить ко мне на службу и напяливал ему на голову цилиндр. Я оделся и побежал навстречу сэру Озане, чтобы приветствовать его и узнать у него новости.

– Как торговля? – спросил я.

– Осталось только четыре коробки; а когда я выезжал из Камелота, их у меня было шестнадцать.

– Вы совершили славные подвиги, сэр Озана. Где вы сейчас странствовали?

– Я только что из Долины Святости, сэр.

– Я сам еду туда. Ну как монахи? Есть там что-нибудь новенькое?

– Ох, и не спрашивайте!.. Эй, мальчишка, прими коня, накорми его хорошенько, и ты получишь крону; веди его в конюшню и делай, что я тебе говорю… Сэр, я привез печальные вести… А, здесь паломники! Послушайте меня, добрые люди, но вести мои повергнут вас в печаль, ибо вы не найдете того, что ищете, и поиски ваши будут тщетны; пусть я умру, если солгу. Случилось то, чего не случалось уже двести лет; но несчастье, двести лет назад волею Всевышнего справедливо постигшее святую долину, было вызвано явными и всем понятными причинами, а теперь…

– Чудодейственный источник иссяк! – вырвался крик из двадцати глоток разом.

– Вы сами сказали, добрые люди, то, что я собирался вам сказать.

– Кто-нибудь опять выкупался?

– Некоторые так и думают, но большинство этому не верит. Полагают, что совершен какой-нибудь иной грех, но какой – никто не ведает.

– А как монахи переносят это бедствие?

– Словами не передашь. Источник сух вот уже девять дней. Они молятся, они причитают, надев рубища и посыпав пеплом главы, они устраивают крестные ходы, не отдыхая ни днем, ни ночью; монахи, монахини и подкидыши уже так устали, что лишились голосов и, не имея возможности молиться вслух, развешивают молитвы, начертанные на пергаменте. Наконец они послали за вами, сэр Хозяин, чтобы испытать вашу магию и ваше колдовство; а на случай, если вы не согласитесь прибыть, отправили посла за Мерлином, и Мерлин прибыл туда уже три дня назад и заявил, что он вернет воду, даже если для этого придется перевернуть всю землю и повергнуть все царства земные; и он усердно колдует и сзывает себе на помощь все силы ада, однако до сих пор влаги не появилось даже столько, сколько появляется на медном зеркале, если подышать на него, а между тем не счесть бочек пота, которые проливает он от зари до зари, усердствуя в своих трудах; и если вы…