Назад в будущее

– Кроме рабов, здесь не было свидетелей. Они говорят, что самый ценный невольник освободился от своих оков и исчез таинственным образом – с помощью колдовства, надо думать, так как ключа у него не было, а замки оказались целы. Обнаружив потерю, хозяин от горя пришел в бешенство и стал колотить остальных своей тяжелой дубиной, а те, сопротивляясь, так исполосовали ему спину, что ему быстро пришел конец.

– Ужасно. И, конечно, плохо придется невольникам на суде.

– Да суд уже был.

– Уже был?

– Неделю, что ли, ему тянуться – дело ведь простое. Достаточно и пяти минут, чтобы разобраться в таком деле.

– Не понимаю, как в такое короткое время можно было решить, кто виноват?

– Кто виноват? Да судьи особенно и не разбирались в этом. Осудили всех гуртом. Не знаешь, что ли, закона? Говорят, еще со времен римлян остался, – если один из рабов убьет хозяина, все рабы должны умереть.

– Верно. Я позабыл. А когда их казнят?

– Через двадцать четыре часа. Хотя некоторые говорят, что подождут еще денька два: вдруг случайно найдут сбежавшего.

– Сбежавшего! – Мне стало не по себе. – А найдут ли его?

– Ну, ясно, найдут еще до наступления ночи. Его разыскивают повсюду. У городских ворот поставили стражу и невольников, которые узнают его, если он появится, и никого без осмотра не выпускают.

– А можно взглянуть, куда заперли остальных?

– Снаружи можно. А внутри – да ты сам не захочешь смотреть.

Я взял адрес тюрьмы и побрел. В глухом переулке в первой попавшейся лавке старьевщика я приобрел грубую одежду моряка, а лицо повязал платком, сославшись на то, что у меня болят зубы. Повязка скрыла мои синяки. Я совсем преобразился. Я больше не походил на себя. Потом разыскал проволоку и пошел вдоль нее до того места, откуда она начиналась. Она выходила из крохотной комнатки над лавкой мясника – видимо, телеграфное дело не очень-то еще процветало. Юный служащий дремал над столом. Я запер дверь и положил громадный ключ себе за пазуху. Молодой человек встревожился и хотел позвать на помощь. Но я сказал:

– Побереги себя. Если ты раскроешь рот, ты – покойник. За работу! Живо! Вызови Камелот.

– Не верю! Как может такой человек, как ты, разбираться в…

– Вызови Камелот. Я человек отчаянный. Вызови Камелот или отойди прочь, и я сам вызову.

– Что? Ты?

– Заткнись! Вызови дворец.

Он вызвал дворец.

– Позови к аппарату Кларенса.

– Кларенса? Как его фамилия?

– Тебе нет дела, как его фамилия. Говорят тебе: позови Кларенса, и тебе ответят.

Он подчинился. Прошло пять минут… десять минут мучительного ожидания, напряженных нервов. Как долго! Затем стук, который я сразу узнал, как узнают знакомый человеческий голос, ибо Кларенс был мой ученик.

– А теперь проваливай! Они там могли узнать меня, и поэтому я хотел, чтобы вызов сделал ты, но теперь я и сам справлюсь.

Он пустил меня на свое место и насторожил уши, но напрасно. Я воспользовался шифром. Я не стал тратить времени на обмен любезностями с Кларенсом, а начал дело напрямик:

– Король здесь и находится в опасности. Нас захватили и продали в рабство. Мы не можем доказать, кто мы такие; положение мое таково, что я не решаюсь даже попробовать. Телеграфируй в здешний дворец, чтобы там мне поверили.

Он сразу ответил:

– В лондонском дворце не знают о существовании телеграфа: лондонская линия проведена только что. Лучше не рисковать. Чего доброго, они вас повесят. Придумай что-нибудь другое.

Нас повесят! Он даже не подозревает, как близок к истине. Я ничего не мог придумать. Наконец меня осенило, и я телеграфировал:

– Вышли пятьсот отборных рыцарей с Ланселотом во главе; вышли их немедленно. Пусть они вступят в город через юго-западные ворота и разыщут человека с белой повязкой на правой руке.

Ответ был краток:

– Они выступят через полчаса.

– Отлично, Кларенс; теперь скажи здешнему молодому человеку, что я твой друг и сорвиголова и чтобы он был скромен и не болтал о моем посещении.

Аппарат заговорил с молодым человеком, а я поспешил уйти. Я стал высчитывать. Через полчаса будет девять часов. Рыцари и кони в тяжелых доспехах не могут двигаться очень быстро. Если не будет снега или грязи, они могут делать миль по семи в час; раза два им придется менять коней; следовательно, они явятся к шести или немного позже; будет еще совсем светло; они заметят белую повязку, которой я обвяжу свою правую руку, и я приму над ними командование. Мы окружим тюрьму и выпустим короля. Все это получится достаточно эффектно и живописно, хотя я предпочел бы, чтобы они явились в полдень – тогда вышло бы еще театральнее.

Я всегда предпочитаю лук с двумя или тремя тетивами, а потому решил зайти к кому-нибудь из моих прежних знакомых. Это, пожалуй, помогло бы нам выпутаться из беды и без рыцарей. Но нужно быть осторожным, потому что дело это рискованное. Необходимо раздобыть хорошую одежду и, раздобывая ее, не торопиться. В одной лавке я куплю одежку бедняка, в другой одежду человека среднего достатка, я буду переходить из лавки в лавку, пока не разоденусь в шелк и бархат и не стану похожим на себя прежнего. Так я и решил поступить.