Назад в космос

– Ши тоже это понимает?

– Не уверена. – Хейс остановилась на площадке минус восьмого этажа под плакатом «Спасем антилопу гну!», перевела дыхание. – Конечно, она будет блюсти интересы СБ, но боюсь… не так деликатно, как следовало бы. Между нами, я была против ее включения в комиссию.

– Я так и думал. Но почему нам ее навязали? Мы так хорошо сработались с Крамером…

– Дело не в личностях. Просто этот человек из «Мавзолея» – белый цис-мужчина, и если бы остался Крамер, возникли бы вопросы… баланса, разнообразия… ты понимаешь. – Хейс отдышалась и зашагала дальше вниз. – Что касается Ши – я лично не имею ничего против нее. Руководство ею довольно, биография безупречная, но знаешь, мелкие детали…

– Например?

– Например, она вызывающе одевается.

Яман поднял брови.

– Да? По-моему, вполне скромно. Деловой костюм…

– Я не говорю, что она одевается неприлично, по-сексистски, типа юбка выше щиколоток и все такое. Но она вообще носит юбку, при том что она цис. Что она хочет этим сказать? Выпячивает свою биологическую женственность? Типа, я не то что всякие трансы? Конечно, это пока не регламентировано, но сложилась неписаная норма: цис-персоны должны носить унисекс. Все это понимают, но она делает вид, что нет. По-моему, это маркер скрытой трансфобии, и я намерена поднять вопрос на Совете по чувствительности и регламенту поведения…

Хейс и Яман остановились. Выход с лестницы на минус девятый этаж перегораживала дверь из матового бронестекла. Под потолком мигала красным индикатором камера биометрического контроля. На мониторе сбоку от двери появился строгий эмодзи и надпись: «Смотрите в камеру. Ждите подтверждения идентификации».

– И еще один факт о коллеге Ши, – продолжила Хейс, подставив лицо камере и официально улыбаясь. – На нее однажды напал мужчина, черный, предположительно с целью изнасиловать, и она его застрелила. Насмерть.

– Она носит оружие? – Яман тоже с дежурной улыбкой поднял взгляд в камеру и поправил узел зеленого галстука. – Летальное?

– Как сотрудница СБ имеет право. Пистолет, конечно, был умный, распознал угрозу как реальную, и суд ее оправдал, но согласись – она проявила бесчеловечие и недостаток гражданской ответственности. И – я не исключаю – расизм. Вообще она крайне закрытый, непрозрачный человек. Сильно подозреваю, что не так уж искренне разделяет наши ценности. Работала в проблемных странах, а там легко подхватываешь токсичные идеи… Ну надо же, в кои-то веки камера нас узнала! Идем скорее.

Монитор показывал радостный эмодзи и надписи: «Долорес Амбер Хейс – личность подтверждена. Нагарджун Яман – личность подтверждена». Матовые створки открылись, потянуло сквозняком.

– Господи! Чем здесь пахнет? – Хейс поморщилась.

– Не обращайте внимания, здесь вечно так. Какие-то проблемы с вентиляцией. Направо, пожалуйста. Нам нужно получить одноразовые пропуска.

Они свернули из лифтового вестибюля, миновали разноцветные урны для раздельного сбора восемнадцати категорий мусора (все были доверху и с верхом набиты чем попало) и вошли под арку бюро пропусков. Стены были увешаны правилами пропускного режима в анимешных картинках, а над окошком выдачи висел плакат: «Уважайте чужое личное пространство! Слишком тесное приближение может психологически травмировать». Но посетитель у окошка был лишь один – высокий, широкоплечий пожилой мужчина. Лысина и курчавая борода лопатой придавали ему вид античного мудреца, но дешевый серый пиджак смазывал впечатление. При виде членов комиссии он заулыбался и суетливо зашарил по карманам.

– Докторка Хейс, доктор Яман, если не ошибаюсь? – Он наконец нашел, что искал – визитные карточки, – и вручил обоим.

Убористый текст с одной стороны на русском, с другой на английском гласил: «Леонард Гайдарович Периханян, доктор технических наук, профессор, комиссар Интернационала красных космистов «Атомный Мавзолей», академик Евразийской академии ноосферы». Последовали улыбки, рукопожатия, комплименты.

– Прошу прощения, как к вам обращаться? – поинтересовался Яман, когда все трое получили пропуска и вышли в длинный темный коридор. – Ну, типа «преподобный», или «ваше святейшество», или…

– Просто «профессор», – разрешил Периханян. – У нас, космистов-коммунаров, не приняты все эти средневековые титулы. Мы люди модерна, даже сверхмодерна…

– Доктор Яман никогда не читает моих рассылок, – сквозь застывшую на губах улыбку проговорила Хейс. – Иначе бы знал.

Яман виновато хихикнул. Они шагали по коридору, и лампы на фотоэлементах вспыхивали и гасли, сопровождая их участком холодного света. Двери по сторонам были стальные, пронумерованные, тюремного вида, каждая с клавиатурой и кардридером. По потолку тянулась коробчатая труба вентиляции. Слышалось, как где-то падают в воду капли.

– Профессор, – снова начал Яман, – надеюсь, я не скажу ничего оскорбительного, но меня беспокоит один вопрос. «Атомный Мавзолей»… Как вы относитесь к атомной энергии?