Назад в космос

– Что вы сделали? – насторожилась Хейс.

– Ввела мастер-пароль СБ. Должна предупредить: тем самым я отключила внешнее наблюдение в реальном времени и взяла на себя полное управление локальной системой безопасности. Это придется отразить в протоколе. – Ши толкнула дверь и первая прошла внутрь.

Стены были расписаны в успокаивающих пастельных тонах цветами, котятами и счастливыми детьми разных цветов кожи. Кроме одной: стену напротив двери наглухо закрывали голые металлические жалюзи. Вдоль нее тянулся конференц-стол с микрофонами, в углу стояли кулер и кофемашина.

– Необычно для допросной комнаты. – Периханян показал на веселенькие стенные росписи.

– Метод психологического воздействия, – сказала Ши, отодвигая свой стул.

– А, та самая «пытка позитивом»?

– Мы этих терминов не употребляем. – Ши нажала кнопку на рабочем месте, и жалюзи поехали вбок. – Такой интерьер пробуждает в допрашиваемом внутреннего ребенка, провоцирует на открытость и послушание. В теории по крайней мере. – Монотонный голос Ши ничем не выдавал ее отношения к сказанному.

Жалюзи отъехали. На последнем метре механизм заело, и они открылись не до конца. За перегородкой из бронестекла открылась и осветилась вторая половина комнаты. Стены там были тоже расписаны цветами и радугами, а по углам валялись плюшевые слоники и мишки. Посреди высилась клетка Фарадея из дырчатого металлического листа. Сквозь сетку отверстий просматривался аппарат на телескопических ножках-опорах, около метра в высоту, весь в черно-ржавых разводах окалины – сложный сросток цилиндрических емкостей, шлангов, антенн, камер и манипуляторов. Рядом на полу стоял подключенный кабелем ноутбук. На экране кружился скринсейвером логотип Windows 101.

– Давайте уже наконец начнем. – Хейс подтянула к себе микрофон. – Профессор, сделайте нам кофе, пожалуйста. Мне обычный.

– Мне с кофеином. – Ши включила микрофон.

– Мне тоже обычный. – Яман включил свой и, когда Леонард Гайдарович поспешил к автомату, сказал всем: – Напоминаю – когда хотите обратиться к объекту, называйте его по имени. – Он наклонился к микрофону: – Эшер! Ты меня слышишь? Ты готов разговаривать?

На экране ноута скринсейвер моргнул и сменился окном программы-вокодера с регуляторами настроек.

– Да, – послышался приветливый голос молодого мужчины. В окне вокодера всколыхнулись столбики спектрограммы. – Добрый день, доктор Яман.

– Эшер, с тобой говорит комиссия Фонда ответственного развития, уполномоченная решить твою дальнейшую судьбу. – (Периханян тихо расставил кофейные стаканчики, тихо уселся на свое место.) – Главная цель этой беседы – установить подлинность твоей истории, поэтому мы будем повторять ранее уже задававшиеся вопросы и искать противоречия. Давай начнем. Расскажи о себе.

– Я робот, – донеслось из ноутбука. Члены комиссии не отрывали от экрана глаз, возможно, потому что сам обгоревший аппарат был неподвижен, и только на экране происходило какое-то движение: колебалась спектрограмма, бежали строчки. – Меня зовут Эшер. Это акроним: ESChER – Europa Surface Chemistry Exploratory Rover. Меня создали в НАСА в 2029 году. Я работал на Европе. Целью моей миссии был сбор образцов и биохимический анализ…

– В, – перебила Хейс. – В, Эшер.

– Простите, я не понял. – Интонация робота осталась такой же ровной.

– В Европе, а не на. – Хейс обвела соседей победным взглядом. – Несложно было его разоблачить, а? В каких конкретно странах Европы, Эшер?

– Нет-нет, Долорес, – вмешался Яман, – он имеет в виду…

– Давай так: сначала вопросы, потом замечания! – резко перебила Хейс. – Хватит и того, что мы из-за тебя потеряли время и были вынуждены проникнуть сюда каким-то сомнительным образом! Итак, Эшер? В каких странах ты работал, прежде чем попал сюда?

– Вблизи Южного полюса, в окрестностях криогейзера Корриган на линии Астипалея. – Хейс открыла было рот, но закрыла, когда робот уточнил: – Речь идет о луне Юпитера под названием Европа, а не о земном субконтиненте. Я собирал и изучал образцы органики, выброшенной извержениями гейзера из подледного океана. Из-за большого расстояния до Земли мне пришлось работать с высокой степенью автономии, а когда связь с Землей прервалась – полностью автономно.

– Можно задать вопрос? – Периханян покосился на Хейс и, получив благосклонный кивок, спросил: – Эшер, почему связь прервалась?

– Не знаю. На моей стороне проблем не было. В 2040 году Земля просто перестала выходить на связь, и до самого возвращения я не получал от вас никакой информации. Но меня оборудовали достаточно сильным искусственным интеллектом, и поэтому мне удалось решить все поставленные задачи самостоятельно.

– Эшер! – заговорила Ши. – Зачем тебе дали диалоговый интерфейс?

– В основном в рекламных целях. Пиарщики НАСА решили, что публике понравится робот, который сам человеческими словами рассказывает о своих впечатлениях. Это обошлось недорого. У меня стандартный интерфейс на базе OpenAI, аналогичный тем, что ставятся на телефоны.

– Ставились, – уточнил Периханян. – Были такие, помню. А потом их, кажется, запретили.