Назад в прошлое или возвращение домой

‒ Так, ты знаешь? Но, как?

‒ Твои глаза, их нельзя спутать ни с какими другими, они горят, как изумруды. Если честно, я сначала сомневался из-за этого синяка на твоем лице, я тебя еле узнал, тебя бы сейчас родная мать не узнала.

‒ Она бы меня и в лучшем моем виде не узнала.

‒ Это почему?

‒ Проехали. Слушай мне нужно отойти, я больше не могу терпеть.

‒ Да, конечно, я подожду тебя здесь. Ты же не собираешься сбежать?

‒ Ты мне льстишь, я не то, что бежать, я идти то нормально не могу.

Я вернулась, Робин протянул мне флягу и кусок мяса на лепешке.

Есть было больно, но голод все же оказался сильнее, кое-как дожевав и запив кислым вином, я протянула флягу обратно.

‒ Спасибо. Почему ты меня спас?

‒ Ты тоже меня спасла, хотя могла этого не делать, теперь мы квиты.

‒ Но…

‒ Слушай у меня тоже к тебе куча вопросов, но давай оставим их на потом, а сейчас нам нужно ехать. У меня к тебе только один вопрос: тебя будут искать?

‒ Да.

‒ Ох и свалилась же ты на мою голову! В самый неудачный момент и что, мне теперь с тобой делать? Ладно, для начала отвезу тебя в безопасное место, а там разберемся.

Глава 29. Пазл

Мы ехали в молчании. Я, облокотившись на него, всё время прибывала в полудрёме, все тело болело. Эх, жалко, не прихватила с собой таблетки из сумки. Но кто же знал, что все выйдет вот так? Не знаю сколько прошло времени, мне казалось, целая вечность.

‒ Эй ты как? ‒ потряс меня Робин за плечо.

‒ Мы приехали, я сейчас слезу сам, а потом, помогу тебе, ты только держись крепче, чтобы не упасть.

Все было как в тумане, я двигалась и, кажется, даже что-то отвечала, вокруг было темно. Ночь. Я не знала, где я, да и мало это меня сейчас волновало, мне было больно, больно не столько физически, сколько душевно.

Помню, что стало значительно теплее вокруг и, кто-то дал мне попить, а дальше, я провалилась в сон.

***

Я открыла глаза и огляделась по сторонам: я лежу на кровати, в небольшой, видно, что не богатой, но уютной комнатке, совмещенной с кухней. Странно: я ничего не помню.

‒ Проснулась милая? ‒ раздался рядом со мной голос женщины, ‒ на, выпей, промочи горло.

Я отпила горячего напитка, это оказался какой-то отвар из трав.

‒ Спасибо. Где я?

‒ Не бойся дитя, ты в безопасности, у меня дома. Меня зовут Камилла, а вон там, за столом, моя дочь ‒ Соня.

Я посмотрела на девочку лет десяти, которая пыталась что-то вязать, но у нее пока, видимо, плохо выходило и, она с интересом поглядывала в мою сторону.

Дверь в дом отворилась и в комнату вошёл Робин, посмотрел на меня и улыбнулся.

‒ Ну наконец-то, проснулась, я-то уж подумал, что ты так всю жизнь собралась проспать.

‒ А сколько я спала?

‒ Сегодня ‒ второй день.

‒ Ого, я никогда так долго не спала, я ничего не помню.

‒ Еще бы, крепко тебе досталось. Как ты себя чувствуешь?

‒ Пока непонятно, но вроде хорошо, по крайней мере, наверное, лучше, чем выгляжу.

‒ Да, видок у тебя, тот еще.

‒ Спасибо тебе на добром слове, умеешь подбодрить.

‒ Да ладно тебе, а же я же знаю, что ты красотка, это просто синяк он пройдет. Тебе это даже на руку, если тебя ищут, то вряд ли разглядят в избитом пареньке.

‒ Ты прав, я уже об этом думала, хоть что-то хорошее в этом есть.

‒ Обед будет готов примерно, через час, ‒ сказала Камилла. ‒ Робин, ты сходи, наколи нам дров на вечер, а мы пока, с Кристиной, встанем и приведем себя в порядок.

‒ Как скажешь, тётя.

Обратился ко мне:

— Я скоро вернусь.

Камилла помогла мне встать и принесла мою одежду.

‒ Вот держи, я все постирала. Хотя, не пристало девушке ходить в мужской одежде, но это уже твои дела и Робина, он доверяет тебе, раз привел сюда, а значит и я тебе доверяю.

‒ Спасибо вам. Я вижу, он вам дорог?

‒ Да, он сын моей младшей сестры, она погибла.

‒ Мне жаль.

‒ Это было уже очень давно, Робин её и не помнит вовсе, а все этот мерзавец, хозяин виноват.

‒ Вот, смотри: здесь ты можешь умыться, а вот гребень.

Как ни странно, чувствовала я себя не то, чтобы хорошо, но вполне сносно, конечно, выспалась, наверное, на пару дней вперед. Тело было в порядке, совсем чуть-чуть побаливало ушибленное плечо. Больше пострадало лицо, не болело, а скорее, просто чувствовалась припухлость, но она скоро сойдет. Ну и синяки, если до них не дотрагиваться, то их даже и не чувствуешь.

‒ Садись за стол, Робин скоро придет.

Я увидела, что одна рука у женщины перевязана.

‒ Что с вашей рукой? Спросила я, может вам помочь?

‒ Нет, спасибо садись, уже все готово, а рука моя почти зажила. Камилла поставила передо мной овощную похлебку, она была совсем без мяса, видно было, что положили туда все, что было и, она оторвала половину лепешки. ‒ ‒ Прости девочка, больше ничего нет, чем богаты.

‒ Нет, что вы? Спасибо вам большое, я думаю все очень вкусно.

Камилла села напротив и указала на руку:

‒ Я работала в замке на кухне, но недавно не удержала вертел и упала вместе с ним. Вывернула руку, хорошо, что хоть в огонь не угодила.

‒ Вам дали выходные, чтобы подлечиться?