Назад в СССР 8

Я бросился к койке, опутанной трубками и проводками. Сорвал подушку и отшвырнул на пол. Лицо Сапожникова уже чуть посинело. Явно коньки отбросил, даже проверять не надо. Наша ниточка к Холодильщику оборвалась, не приходя в себя. Кто-то задушил педофила. Гребанный компот!

Я выскочил из палаты и сходу рявкнул на постового:

— Кто сюда входил?!

— Никто, — пролепетал тот, встав и прижавшись спиной к стене.

— Под суд захотел? Смотри! — я затолкал летёху в палату. — Его задушили подушкой!

— Как — задушили? — парень часто заморгал, будто собирался заплакать.

— Окончательно! Мертвый он, бл*ть! Вспоминай, кто здесь был?

— Да говорю же… Никого, кроме врача.

— Какого врача? Запомнил его?

— Нет.

— Так, может, это ты его прихлопнул? — зло прошипел я.

— Я даже внутрь не заглядывал, сижу здесь со вчерашнего дня.

— Как врач выглядел? Опиши.

— Да не запомнил я его, все они одинаковые. Халат белый, колпак, очки.

— Лицо разглядел?

— Мельком, но не вспомню, — голос парня дрогнул. — Сколько за сегодня их передо мной мелькало. Кто из них заходил, уже не смогу понять.

— Сиди здесь и никого не впускай. Даже врачей. Это место преступления. Понял?

— Ага.

— Не ага, а «так точно».

— Так точно. Простите, а вы кто?

На шум уже вышла тетя с «бидонами». Я поспешил к ней, так и не ответив летёхе. Не до него сейчас.

После коротких объяснений та раскудахталась, схватилась за сердце и кинулась кому-то звонить. Потом метнулась в ординаторскую, но время — обед, никого не нашла. После бесполезных метаний я снова остановил ее и спросил:

— Кто из посторонних сегодня был здесь?

— Только вы… — хлопала она глазищами. — Это же хирургия! У нас строго.

— Точно никого не было? — я сверлил ее испытующим взглядом. — Может, из другого отделения кто-то приходил?

— Ну, заходил один. Врач. Сказал, что Сапожников — его родственник близкий. Хотел сам удостовериться, как он.

— И вы его пропустили?

— Ну так он свой же, — медсестра сникла.

— Почему свой? Вы его знаете?

Теперь она уже не казалась этаким стражем ворот и непроходимым заслоном. Самая обыкновенная женщина, да еще и здорово растерянная.

— Нет, просто в белом халате был. Я подумала, из соседнего корпуса, из терапии пришел. Там у них текучка всегда, всех не упомнишь. Я хотела его к лечащему врачу проводить, он отказался, сказал, что просто глянет на родственника одним глазком. Я еще удивилась, но значения не придала.

— Как он выглядел?

— Да обычно выглядел, — пожала плечами медичка.

— Вспоминайте, — я еле сдерживал себя, чтобы не рявкнуть на медсестру, но сейчас ей и так не по себе, главное, чтобы она все вспомнила по горячим следам. — Послушайте… Возможно, это и был убийца. Это очень важно.

— Ой, божечки! Что теперь будет-то? — на глазах тети блеснули слезки. — Обычный такой мужчина. С вас ростом. Или ниже. Не помню точно. Ни худой, ни толстый. Интеллигентного вида такой.

— Почему интеллигентного?

— Ну, в очках. Под халатом рубашка и галстук.

— Особые приметы? Цвет волос, цвет глаз?

— Глаза за очками не разглядела, — пышка держала руку на сердце, будто давала клятву говорить только правду и ничего кроме правды. — А волосы не видела. Колпак же на голове. Он, может, вообще лысый был. Не разглядела я, простите…

— Ну, хоть какая-то деталь вам в нем запомнилась? Сможете описать для составления субъективного портрета?

— Для чего?

— Рисунка по словесному описанию.

— Не знаю, — растерянно пробормотала медсестра. — Наверное, нет… Но, если надо, попробую.

— Вспомните хоть что-нибудь. Я вас очень прошу.

Та на минуту задумалась — наклонила голову, смолкла.

— Вот что! — выдохнула, наконец, медсестра. — Голос его мне запомнился. Странный немного.

— Что с голосом не так? — с надеждой спросил я.

— Спокойный такой. Холодный. Грудной, как у диктора. Вроде вежливо разговаривал, а эмоций ноль. Не улыбнулся, не поморщился ни разу. Будто маска.

— Так, может, это и была маска?

— Да нет же. Что я, маску от живого лица не отличу?

— Однако вы лицо совсем не запомнили.

— Извините, а оно мне надо было, товарищ милиционер? Я же не знала, что так выйдет. Ох, мать моя родненькая! Как он меня еще не убил?

— А вас-то за что?

— А родственника за что придушил?

— Не родственник он ему. Зовите главврача. Будем опознание проводить. Пусть соберет персонал всех отделений. Посмотрите каждого, может, опознаете.

Опешив от того, что ей предстояло проделать, она еще немного покивала, а потом спешно ретировалась в сторону кабинета начальства.

— Да, конечно…

Хотя в душе я понимал, что толку от такого мероприятия не будет. Скорее всего, за жизнью Сапожникова приходил сам Холодильщик, а не работник больницы. Но и это еще нужно установить — порой приходится поохотиться как раз за ожидаемыми результатами.

Я подошел к столу, где рядом с корявой пустой вазой и потертым телефонным справочником стоял телефонный аппарат. Набрал «02»:

— Это капитан милиции Петров из межведомственной спецгруппы Горохова. У нас убийство в городской хирургии.

Глава 12