Наживка для крокодила

– Точно… Зуб золотой. Глаза?.. Серые глаза.

Я облегченно выдохнул:

– Ты не слышал, о чем она говорила с Центом?

– Я рядом стоял. Она как раз подошла в тот момент, когда он предлагал мне опробовать «мерс» в дороге. Только в их разговоре я не услышал ничего важного. Он спросил, как дела, а она ответила, что дела плохо. Мол, оставила ключ, а забрать его теперь уже невозможно.

– А Цент?

– А Цент сказал, что если она не вернет ключ, то их поездка отменяется, потому что жить с пустыми карманами можно с тем же успехом и здесь. Все. Она сказала, что постарается вернуть ключ, и они распрощались.

Вот тебе и «ничего важного»! Это называлось на языке марксизма-ленинизма – отрыв теории от практики. Очень важно, дорогой ты мой! И спасибо тебе большое за то, что мерз сегодня целый день на этом проклятом рынке! За то только, что ты Ольгу Кореневу там живой увидел, да разговор ее с Центом послушал!

Когда курсанты, воодушевленные благодарственным звонком в свою школу, вышли из кабинета, Обрезанов расслабился и скинул с себя начальственный вид:

– Что ты об этом думаешь?

– Коренева жива. Ключ у меня в кармане. В квартиру на улицу Стофато поставь засаду. Я пошел есть торт и запивать его чаем. Это все, о чем я сейчас думаю.

Я врал. Думал я сейчас не об этом. Сжимая в руке ежедневник, я почти бегом двигался по коридору к своему кабинету. От того, что сейчас написано на одном из листков, упавших на пол с моего стола, зависело очень многое.

«Алтынин. Бобылево, 22–24.08.00 г.».

Лист замер в моей руке.

Что такое цент? Это – копейка, по-русски! А как монета в три копейки, по-старорусски? АЛТЫН! Очень часто слово «алтын» в разговоре употребляется просто как «копейка»!

Цент – это Алтынин?! То есть тот человек, который находился в санатории «Бобылево» в те дни, когда из города исчезала Коренева? Если верить записке, то красивая особа провела там не самые счастливые дни в своей жизни. Писал ли Цент то письмо?

Не закрывая дверь, я выбежал из кабинета и, перепрыгивая через три ступени, помчался вниз по лестнице. О счастье! Наши курсанты, обсуждая первый день практики, курили на крыльце. Я подошел к тому, в ком Цент увидел способного купить «Мерседес».

– Ваня, работа продолжается. А ты как думал?..

Когда я подходил к этой двери, у меня перехватило дыхание. Я не ослышался, когда она говорила о чае с тортом? Уже протянув к звонку руку, я отдернул ее, как от оголенного провода. А если Настя бросила эти слова просто так?

Черт… У меня выступила испарина. Сейчас у нее сидит мужик, пьет чай. Я позвоню в дверь, он откроет и удивленно спросит:

– Вы к кому?

Испарина превратилась в пот… Вот будет номер… Навязчивый, потерявший совесть мент. Настя посмотрит на меня, как на идиота, и скажет мужику, жующему торт: «Федя, познакомься, это капитан Горский из уголовного розыска». Федя станет похожим на быка в брачный сезон и начнет теснить меня рогами к выходу.

Пойду-ка я лучше в отдел… Я не мужика боюсь, а срама от своей наивности.

Не успев сделать и шага вниз по лестнице, я остановился. Горский, с каких это пор ты стал «подгоняться» как юнец? Облокотившись на перила, я сдернул с головы шапочку и полез за сигаретами. Если попаду в пикантную ситуацию, будет стыдно. Я, вообще, стыдливый, как девица. Но если именно сейчас не нажму на этот проклятый звонок, я буду потом страдать до тех пор, пока снова не увижу Настю!

Вот те и раз, выговорился…

– Молодой человек, – раздалось сверху, – вы что, не слышите меня? Вы к кому?

– К Насте, – просипел я, как пионерский горн.

– А чего не заходите? – настойчиво продолжала старушка. – Она дома, только что выбегала мусор выбрасывать.

Все увидит старая!.. Почетный караул у жилища незамужней женщины… Ладно, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. Я решительно вернулся на этаж и нажал на кнопку звонка. Электронная версия «Yersterday» прозвучала как похоронный марш. По ту сторону двери послышались быстрые шаги. Если это мужик, то он весит килограммов пятьдесят пять… Дверь открылась.

Боже. Это Настя.

Я упомянул всевышнего, потому что не видел в своей жизни ничего более прекрасного. У меня помутилось в голове. Я стоял и смотрел на нее, не в силах произнести ни слова. Всего сутки назад я удивлялся ее красоте в больнице, и мне было странно, что она способна сохранить прическу даже в ночную смену. Я жестоко ошибался. Она ее не сохраняла. И ее вид, блеску которого я изумлялся всего сутки назад, был видом уставшей на работе женщины…

Это сейчас она стояла передо мной такой, какова она есть в повседневной жизни. Она была прекрасна. Мы молча смотрели друг на друга, и это был эпизод из известной сказки о Красавице и Чудовище. Мне было даже дико думать о том, что я небрит и растрепан.

– Горский, – едва слышно произнесла она, – ты женат?..

Я заметил, как ее рука, сжимающая край двери, побелела в суставах.

Не понимая нелепости совпадения ситуации и вопроса, я отрицательно покачал головой. Во рту пересохло так, что я никак не мог даже выговорить какие-нибудь бестолковые шутки, комплименты и извинения…