Наживка

Его несколько ошеломил ее тон – обыденный, деловой, предупреждающий и свидетельствующий о колоссальной разнице между ними, – и сердце у него защемило.

– Знаешь, что хуже всего в плохих людях, Грейс? То, на что они толкают хороших.

Чуть позже, когда они уходили, Грейс придержала Джино в дверях, схватив за руку, и тихо шепнула, глядя вслед направлявшемуся к машине Магоцци:

– Я стараюсь.

Джино не был стопроцентно уверен, что правильно понял, но, когда Грейс на него посмотрела, увидел то, что видел Магоцци, – прекрасную запуганную женщину, которая изо всех сил старается выплыть, и ему стало очень и очень грустно.

Как только они сели в машину, позвонил Лангер по сотовому:

– Мы кое-что обнаружили в доме Шулера.

33

Когда Магоцци и Джино вошли в свой отдел, у длинного переднего стола стояли шеф Малкерсон с Лангером и Маклареном. Джино с восторгом увидел на шефе темно-серый двубортный костюм с огненно-красным галстуком.

– Ох, – весело заметил он, – вы побывали дома и переоделись в костюм для убийств. Высокий класс.

Малкерсон посмотрел на него:

– Я не был дома и не переодевался в «костюм для убийств». На сизый кофе пролил.

Джино по-прежнему улыбался, потому что это, конечно, была чушь собачья. Шеф никогда ничего не проливал.

– Знаете, немногие надели бы такой галстук к такому костюму, побоявшись сходства с тамбурмажором, а вам очень идет.

– Большое спасибо. – Малкерсон отступил от стола, подпуская вновь прибывших детективов поближе. – Лангер с Маклареном доложили мне, что получается. Кажется, они нашли в доме Шулера искомое подтверждение.

Магоцци взглянул на шестьдесят идентичных семейных фотографий в рамках, разложенных на столе.

– Мы их уже видели и тогда еще удивились. Джимми Гримм высказал предположение, что это некий мемориал в честь родных, которые погибли в лагере, а Бен выжил.

Джино нахмурился:

– Не вижу, чем они подтверждают, что Бен Шулер и прочие убивали нацистов.

Лангер взял один снимок и стал вытаскивать из рамки.

– Я тоже признал отпечатки одной и той же фотографии несколько странными, поэтому вынул одну, зная, что люди что-нибудь часто прячут под рамками. Первой осмотрел вот эту. – Он вынул из картонного паспарту фотографию, перевернул, демонстрируя надпись на обороте, сделанную мелким размашистым почерком. – Фамилию не знаю, а место и дата мне точно знакомы.

Магоцци прочитал, прищурившись: «Милан, Италия, 17 июля 1992 года», – и быстро взглянул на Лангера.

– То самое убийство в Милане из перечня Интерпола?

Тот кивнул.

– Мы пока всего шесть просмотрели, и на каждом такая же надпись. Имя, фамилия, место, дата. В одном случае совпадение со списком Интерпола, в остальных – со списком совместных поездок Гилберта, Клебер и Шулера, составленным Грейс Макбрайд. Думаю, обратившись с запросом в полицию упомянутых городов, мы узнаем, что в указанное на снимках время там произошло убийство, может быть до сих пор нераскрытое.

Магоцци оглядел фотографии, за каждой видя труп.

– Господи помилуй, – шепнул он. – Это не мемориал… а трофеи. Каждый новый отпечаток за каждого убитого нациста. У нас тут шестьдесят мертвецов.

– Шестьдесят один, – поправил Лангер. – Шулер не успел отметить Арлена Фишера.

Малкерсон взял снимок, вгляделся в лица людей, умерших более полувека назад.

– Это не трофеи, детектив Магоцци. Дань родным, – тихо вымолвил он. – Ежегодная.

Джино вздохнул, сунул руки в карманы.

– Слушайте, я без того ошарашен, а тут уже свихнуться можно. Из-за родни кого-то шестьдесят лет убивали…

Он оглянулся на Макларена, который вынимал из рамок фотографии, выкладывая в хронологическом порядке на стол. После появления Джино с Магоцци он не произнес ни слова, но вид у него уже был не столь убитый. Сосредоточенный, слегка сердитый, ну и хорошо. От убитых копов, как правило, мало толку.

– Макларен, у Розы Клебер что-нибудь нашел?

– Угу. Тысячу снимков внучек, полный комплект поздравительных открыток, полученных за все время жизни, знаете, как у всякой бабки. Никаких заметок наподобие этих, никакого оружия. Ребята еще там работают. Я вернулся сюда по звонку Лангера.

– Мы от Грейс кое-что получили, – сообщил Магоцци, выкладывая на стол распечатку с именами и снимками офицеров СС и указывая на молодого Арлена Фишера, которого звали Генрихом Ферлагом.

Лангер взял фото, внимательно пригляделся.

– Для кого-то Фишер был ценной добычей. Должно быть, для Мори или для Бена Шулера, раз они при этом зверюге сидели в Освенциме.

– Угу, – буркнул Джино. – Не хочу даже слышать, что он с ними делал, если заслужил подобную смерть.

– Только вот что меня удивляет, – продолжал Лангер, – он ведь десятки лет жил у них прямо под носом. Почему они так долго ждали?

Магоцци пожал плечами: