Назия просит обойтись без поминок

– Верно, – кивнул Наранг. – Но я могу гарантировать, что со мной ваши секреты в безопасности. Я никому не расскажу то, что вы скажете мне до, после либо во время сеанса.

– Уверены?

Обещание показалось Фариду заманчивым.

– Я понимаю, вы все еще настроены скептически. Но в итоге останетесь довольны. Я чувствую, что вы долго подавляли свои чувства к Назии. Я хочу, чтобы вы доверились мне, чтобы я помог вам прожить ваши эмоции. Это и было последней волей усопшей.

Пару минут подумав, Фарид вздохнул и прошептал:

– Ладно. Но сперва мне нужно кое в чем признаться. – Он выпрямился на постели и расплакался. – Я пришел в эту комнату лишь потому, что соблазнился деньгами, что мне оставила Назия, – сказал он, тихонько хныча и стирая слезы носовым платком. – Мне нужны эти деньги, потому что дети постоянно что-то у меня требуют. Но мои чувства к Назии искренни. Я любил ее больше всего на свете. Прежде чем я соглашусь на вашу просьбу, мне нужно прояснить это. Ради себя самого – и ради Назии.

– Понимаю. Я бы тоже пошел на все, чтобы защитить жену и дочь.

Салман не ожидал, что ему так легко удастся сорвать многослойные покровы прошлого и обнажить глубокую уязвимость пациента, чтобы установить деликатное взаимопонимание между ними. Он, по идее, должен был гордиться собой, но вместо этого ощутил укол сочувствия к Фариду, который молча топил свои мучения долгие годы. «Прямо как я, когда умерла Азифа», – невольно подумал Наранг.

– Я рад, что вы сняли этот камень с души, – сказал он. – Как вы себя чувствуете после того, как открылись мне?

– Будто и правда камень упал с плеч, – ответил Фарид. На его лице появилось подобие улыбки: – Я ни с кем прежде об этом не говорил. Это приятно.

– Скажите, когда будете готовы начать.

– Я готов. Говорите, что нужно делать.

– Ложитесь обратно на кровать, – проинструктировал его Салман. – Закройте глаза и позвольте себе расслабиться.

Фарид опустился на подушку, прислоненную к изголовью кровати, и выполнил инструкции.

– Как вас зовут? – спросил Наранг, убедившись, что пациент погрузился в транс.

– Мое имя – Фарид Афзал.

– Чем вы зарабатываете на жизнь?

– Я журналист. Редактор газеты «Уикли».

– Назия работала на вас?

– Да, она была одним из помощников редактора. Больше скажу, одним из самых лучших помощников. Назия умела обращаться с новостными историями. Была убеждена, что редактор – это горничная, а не хозяин дома. Ее задачей было навести порядок, а не перехватить контроль над повествованием…

– Ясно, – прервал его Салман, сдерживая уплывающие мысли Фарида. – Когда вы с ней познакомились? Давайте вернемся в тот момент.

Первым, что вспомнил Фарид о том дне, когда Назия пришла в его офис на собеседование, был запах ее духов – мягкий аромат, заполнивший захламленный кабинет. Он ожидал увидеть одну из тех богатеньких выпускниц закрытых школ, для которых отдел новостей – лишь временная остановка, пока они не отхватят себе подходящего холостяка. Но когда посетительница крепко пожала ему руку, прежде чем опуститься на вращающееся кресло, Фарид понял, как неосмотрительно было судить о ней по одному лишь аромату дорогих духов.

– При первой же встрече я понимаю, что она особенная.

– Что вы имеете в виду?

– Смелая и прямолинейная, – сказал Фарид после небольшой паузы. – Ничего о себе не скрывает. На первой же встрече говорит, что она бывшая жена Салима Сабира, члена ДМК, который исчез, оставив ее одну с их дочерью.

– Вы влюбляетесь в нее в тот же день?

– Конечно нет! – раздраженно ответил пациент. – Люди так запросто не влюбляются.

Салман прикусил язык, устыдившись собственной глупости. «Не все такие, как ты и Азифа», – упрекнул он сам себя.

– Чувства появляются постепенно, – добавил Фарид более мягким тоном. – На самом деле я не смогу назвать точный момент, когда мое восхищение превращается в любовь. Сперва я вижу в ней просто исполнительного сотрудника, педантичного редактора, увлеченного сферой новостей. Многим репортерам она очень нравится, потому что помогает воплощать в жизнь их истории. Кажется, единственный, кто ее не любит, – это Шамим.

– Кто такой Шамим? – спросил Салман.

– Наш криминальный репортер из Карачи. Шамим явно симпатизирует ДМК, и Назия всегда ему на это указывает. Назии плевать, что СМИ заставляют ходить по струночке и служить рупором воинствующей партии. Она четко выражает свои сомнения насчет ДМК.

– Давайте вернемся в тот день, когда вы начинаете в нее влюбляться. Когда вы это осознаёте?

– В тот день, когда узнаю об ее особой связи с Долли, – с волнением в голосе ответил Фарид, будто неуверенный, стоит ли раскрывать этот секрет.

– Как вы об этом узнали? Давайте вернемся в этот момент.

Пациент покачал головой:

– Не могу. Он слишком болезненный.

– Почему же?

– Я бы не хотел его обсуждать.

– И все же именно в этот момент вы в нее влюбляетесь. Весьма странно, не находите?