Назови меня полным именем

Девчонка только похожа на тень, а уж характер у нее… стальной! И это при внешней покладистости и хрупкости.

Федор Федорович угрюмо усмехнулся: когда‑то Мелкая определила его в названые братья, и он честно соответствовал — видел в ней только сестру. И даже не раз пытался как‑то пристроить Гончарову. Перезнакомил ее со всеми приятелями из наиболее приличных — не его вина, что девчонке никто не нравился.

Впрочем, как и ему.

Не везет им с Мелкой!

Бекасов бросил окурок, теперь в урну, и встал. На окна он больше не смотрел, почему‑то не сомневался — Эльвира сейчас у Гончаровой, и хорошо. Почему бы ему действительно не попробовать влюбиться?

Внешне она ему нравится. Говорит грамотно, пальцем в носу не ковыряет, вилкой и ножом пользоваться умеет, и, в конце концов, Мелкая же что‑то в ней нашла?

Решено, он влюблен и начинает период ухаживания. Прямо с этой секунды.

Не будем уподобляться животным, как говорила баба Поля! Простой честный секс не для нас. Нам непременно подавай любовь, чистую и возвышенную, пусть она и существует только на бумаге…

* * *

Таисия терпеливо сидела на стуле и кротко выполняла все команды гостьи: закрывала глаза, открывала глаза, делала губы колечком, улыбалась, расслаблялась и… думала о своем.

Ей были приятны прикосновения Эльки. Они оказались легкими, даже мимолетными, Таисия едва их ощущала. Изредка она бросала короткий взгляд на увлеченно работающую Эльку и удивлялась обилию различных кисточек, расчесок, щеток и щеточек в ее косметичке.

И коллекция теней впечатляла. По прикидкам Таисии, никак не меньше сотни оттенков. Огромная плоская коробка, обшитая черным бархатом, а в ней радужная россыпь красок, взгляда не отвести, так красиво.

Элька что‑то пробовала, стирала, снова наносила, снова стирала, Таисию начинало клонить в сон. Пару раз она едва не уронила голову на грудь, хорошо, Элька не заметила, еще обиделась бы.

Наконец Элька закончила. Зачем‑то обмахнула лицо и шею «клиентки» мягкой пуховкой и торжественно велела встать.

Таисия послушно поднялась и равнодушно спросила:

— Ну и как? Красавица, конечно?

Элька промолчала. Несколько раз обошла вокруг Таисии, рассматривая ее с какой‑то непонятной печалью, глаза у нее стали… тоскливыми.

Таисия пожала плечами, переспрашивать не хотелось. И без того было понятно, что Элька шокирована результатами — столько работы, столько времени потрачено, и…

Странно, Таисия никогда не считала себя красавицей, даже симпатичной себя не считала. Но и на звание уродины вроде бы не претендовала. Или ей настолько не идет косметика?

— Ты к зеркалу не хочешь подойти? — Элькин голос прозвучал хрипло, она судорожно сглотнула.

— Обойдусь. — Таисия поставила чайник на огонь.

— Неужели тебе совсем неинтересно?!

— Считаешь, я себя никогда не видела?

— ТАКОЙ — нет.

— Элька, но ведь это и не я!

— А кто? Дед Мазай?

— Ну у тебя и ассоциации!

— Нет, серьезно, кто, если не ты?

Элька смотрела неотрывно, и Таисия непроизвольно поежилась: она не любила привлекать внимание. Пусть даже подруги.

Подумав, ответила:

— Я сейчас то, что ты нарисовала. Всего лишь. Настоящая я — без краски.

— Глупости, — неожиданно рассердилась Элька, не сводя с нее взгляда. — Если хочешь знать, я использовала самые… нежные краски, они на тебе практически незаметны. Даже тушь для ресниц взяла не черную, а серебряную! А бровей вообще едва коснулась, только на изгибах по точке поставила, чтоб выразительнее смотрелись…

— Спасибо.

— За что?

— Ну, я, по крайней мере, не похожа на индейца на тропе войны!

— Таська, ты каменная!

— Вовсе нет.

— Неужели тебе правда неинтересно?

— Мы пошли по второму кругу, — рассмеялась Таисия.

— Да хоть по пятому! — рассердилась Элька.

— Чего ты злишься?

— Хорош вопросик! Я старалась, а она…

— Ну хорошо, — вздохнула Таисия, — я красавица, признаю.

Элька зло фыркнула. Вырвала у нее из рук банку с кофе и довольно грубо потащила к большому зеркалу в родительской спальне. Включила свет и трагическим тоном оповестила:

— Ты не красавица, Таська!

— Да‑а? — прошептала Таисия, недоверчиво рассматривая собственное отражение.

— Да. Ты гораздо больше, чем красавица!

— Ты сама‑то понимаешь, что несешь? — Таисия невидяще смотрела в зеркало.

— Я — да, — сухо ответила Элька. Почему‑то вспомнился давний разговор с бабой Полей, и Таисия сдавленно произнесла:

— Надо же — девочка‑раскраска, баба Поля права. Как всегда. — Она горько усмехнулась. — Только раскрасила меня не любовь, как она обещала, а ты, Элька!

— Ну и что?

— Смешно ведь — обычными красками. Как картинку в детском альбоме. А сама я, выходит, нарисована простым карандашом на белой бумаге. Во мне два цвета — все оттенки серого и белый. Всего‑то.

— Сумасшедшая!

Но Таисия ее не слышала. Задумчиво рассматривая странно легкого, какого‑то невесомого двойника, она пробормотала:

— Знаешь, мне кажется, если ты возьмешь стирашку…

— То что?

— Я просто исчезну.

— Точно — чокнутая.

— Меня не будет. Забавно?

— Очень!

— А может, меня и сейчас нет?

— Да? А это тогда кто? — Элька больно ущипнула Таисию за локоть.