Название

- Я никогда не забуду тот шум, - сказал он. – Как будто внезапно разразилась гроза, и все первые пять шеренг нашей армии полегли; в них погибли все до единого, не успев даже вскрикнуть. Вражеские пули отсекали конечности или просто разрывали человека на части, и тело лопалось, как мешок с водой. Я обернулся, чтобы что-то крикнуть – не помню точно, что именно, - но тут затылок пронзила обжигающая боль, и я упал на труп солдата, которому оторвало всю левую часть тела. Казалось, что он взорвался изнутри.

Я встал на колени и ощупал голову. Затылок был липким от крови, и я понял, что ранен. Рикошет или осколок. Будь это что-то более крупное, я бы точно лишился головы. Чувствуя, что истекаю кровью, я поднял взгляд и увидел, что противник опять открыл огонь. И вот тогда я услышал крики. Наша атака захлебнулась, мужчины и женщины толпились на месте, не в силах преодолеть растерянность и страх: они наконец-то поняли, во что их втянул Авулек.

Громовые воины перешли в наступление; место ружей заняли мечи с цепными лезвиями. Этот звук, о боже, я никогда не забуду звук, который они издавали: гул, который можно услышать лишь в кошмарах. Мы уже были разбиты, первый же их залп сломил нас, а потом я увидел мертвого Авулека – он лежал посреди поля боя, взрывом ему оторвало всю нижнюю часть тела. На лицах всех, кто стоял рядом со мной, я читал тот же ужас, который испытывал сам. Люди просили пощады, бросали оружие и хотели сдаться, но воины в доспехах не остановились. Они подступили к нам вплотную и врубились в наши ряды, не ведая пощады. Нас рассекали на части и изничтожали такими точными ударами, что я не мог поверить: как столько людей погибло за столь короткое время? Война, по крайней мере, в тех книгах, что я читал, выглядела совсем не так: там люди чести добывали славу в поединке один на один, здесь же была только механическая резня.

Я обратился в бегство, в чем не стыжусь признаться. Грязный, окровавленный, я побежал, спасая свою жизнь. Я мчался, словно за мной гнались все демоны из легенд, но я все равно слышал, как умирают мои товарищи; слышал этот ужасный хлюпающий звук, который бывает, когда режут мясо; чувствовал вонь экскрементов и выпущенных наружу кишок. Я мало что помню из того, что увидел на бегу – только отдельные сцены, где были мертвые тела и крики боли. Потом я выбился из сил и бежать больше не мог; и я полз по грязи, пока не потерял сознание. Придя в себя – и немало этому удивившись, - я увидел, что уже стемнело. На поле боя горели погребальные костры, и ночь полнилась победными песнями громовых воинов.

Армия Авулека была уничтожена. Не разбита или обращена в бегство. Уничтожена. Меньше чем за час были убиты пятьдесят тысяч мужчин и женщин. Кажется, уже тогда я понял, что из всей армии выжил только я один. Светила луна, и в ее свете я плакал, истекая кровью и думая, какой бессмысленной была моя жизнь. Сколько душевной боли я доставил другим, сколько жизней искалечил в своей отчаянной погоне за наслаждением и собственной выгодой. Я оплакивал свою жизнь, свою семью, но внезапно понял, что рядом кто-то есть.

- И кто же это был? – спросил Откровение.

- Божественная сила, - сказал Урия. – Я посмотрел вверх и увидел над собой золотой лик, наполненный таким светом и совершенством, что слезы мои текли уже не от боли, но от восхищения. Фигуру эту окружало столь яркое сияние, что я зажмурился, боясь ослепнуть. Боль, терзавшая меня, ушла, и я понял, что вижу лицо Бога. Будь я лучшим поэтом в мире, то все равно не смог бы описать это лицо, но это было самое прекрасное из всего, что мне довелось увидеть. Я чувствовал, что устремляюсь вверх, и подумал, что это конец. А затем послышался голос, и я знал, что буду жить.

- Что сказал тебе этот голос? – поинтересовался Откровение.

Урия улыбнулся.

- Он спросил: Почему ты отвергаешь меня? Прими меня, и ты поймешь, что я есть истина и единственный путь.

- И ты ответил?

- Я не мог, - сказал Урия. – Святотатством было бы вымолвить хоть слово. К тому же, видение всемогущего Бога лишило меня дара речи.

- Но почему ты решил, что это бог? Ведь я говорил о способности мозга воспринимать только то, что он хочет воспринимать. Ты умирал на поле боя, вокруг лежали твои мертвые товарищи, и на тебя снизошло озарение о том, что жизнь твоя прошла впустую. Признайся, Урия, ведь ты можешь найти другое объяснение этому видению – объяснение более правдоподобное и не требующее вмешательства сверхъестественных сил?

- Другое объяснение мне не нужно, - непререкаемо возразил Урия. – Откровение, ты сведущ во многих вещах, но ты не можешь знать, что происходит в моем сознании. Я слышал голос Бога и видел Его лик. Он поднял меня ввысь и погрузил в глубокий сон, и когда я проснулся, то обнаружил, что все мои раны исцелились.

Урия повернул голову так, чтобы Откровение увидел длинный шрам у него на затылке.