Названная женой

— Наследственность, никуда не денешься, волкам ли не знать? Полагаю, строение ваших ушей тоже не покажется обычным всякому, — Зельдхилл посверлил взглядом острые кончики, спрятанные под пышной прической.

— Как вы уже сказали, наследственность, — Джаред прохладно улыбнулся. — Раз уж вы являетесь представителем настолько древней стези, эхм… магического перепутья, мне хотелось бы воспользоваться оказией и перенять светлую часть опыта.

— С превеликим удовольствием, — Зельдхилл качнул рогатой головой. — Для представителя не менее древнего, — тоже помолчал, — ремесла, не жаль приоткрыть тайну множественных точек зрения. В этом и есть прелесть равновесия: между «да» и «нет» тоже появляется ответ.

— Полагаю, это неразумно, проводить такую жёсткую границу между направлениями в магии, — Зельдхилл очень мило улыбался. — Вряд ли и среди светлых магов найдётся кто-то, кто, например, непричастен ни к одной смерти. Отдельные белые маги, как вы наверняка знаете, уважаемый Джаред, отяготили свою совесть с самого детства. Право слово, удивительно.

— Это верно, удивительного в жизни много! — Джаред не потерял своего спокойствия. — Вот серые маги, твердящие о равновесии, например, не гнушаются истреблять своих врагов с настоящей кровожадностью. Помнится, в истории Океании упоминался один, напугавший даже невосприимчивых ши-айс так, что они на триста лет забыли про набеги. Беда только, имя на языке вертится, а вспомнить не могу.

Ваши знания об истории Океании изрядны, что похвально, — Зельдхилл улыбается шире в разы. — Приятно пообщаться с просвещённой личностью, которая соблюдает рамки этикета и следит за своим поведением. Кому другому я не был бы так рад.

— Взаимно, уважаемый маг равновесия, взаимно, — Джаред кивнул дружелюбнее. — Приятно знать, что есть границы, которые будут соблюдаться и в самые непростые времена!

После чего оба мага, не обратив никакого внимания на Гвенн, развернулись строго друг от друга, шагнули одновременно и разошлись, словно дуэлянты.

Гвенн снова необъяснимо обиделась, не понимая, что пропустила, а что именно пропустила, ясно было как день.

Ваа, материализуясь со стены, повис перед Гвенн.

— Можно подумать, у нас льда не хватало! Верхнушка, у меня от него мороз по коже.

— И что это было?

— Как что? Обозвали друг друга всякими нехорошими словами и разошлись, будто лучшие враги, — хихикнул Ваа.

— Про Зельдхилла и то, как он расправился с виновниками гибели его семьи, ещё можно понять. Но откуда фоморский маг узнал про то, что Джаред первый раз убил в одиннадцать лет? — не удержалась царевна. — И всё равно — Джаред самый лучший!

Ваа отвернулся.

— Самый лучший брат, — ласково произнесла Гвенн. — Повернись, красавец!

— Правда, красавец? — улыбнулся полуосьминог, шевеля всеми щупальцами.

— Самый красивый из всех осьминогов! — погладила его царевна по полосатым щекам. — Чувствую, работы мне предстоит ещё много, — вздохнула она. — Никакого с вами покоя! Примирить этих двух магов будет сложнее, чем запустить мельницу душ! О, я придумала! — захлопала она в ладоши. — Пусть вместе меня учат!

— Тогда у нас будет два мёртвых высших мага. Нет, тут любовью надо. Я тебе потом про Вейни и Зельдхилла чего интересного расскажу, — привычно захихикал Ваа заинтересованной Гвенн. — Только пообещай, что ты с Джаредом не уедешь, — захлопал ресницами, и крошечные щупальца на голове зашевелились.

Царевна опешила.

— С чего это ты решил?

— А вот не только я, краля. И Мигель, и Маунхайр, и много еще кто!

— Ой, только не говори, что такая глупая идея пришла в голову дядьке Скату!

— Не то чтобы он это произносил… — Ваа виновато поковырял пол щупальцем. — Но мы все ждём отъезда Джареда. Так, на всякий случай.

— Он же говорил, что мне нельзя покидать Океанию?

— Твой дядя найдёт массу отговорок. Он же маг! Придумает, что тебе нельзя не покинуть Океанию, или тебе нельзя покинуть Океанию в сезон штормов, или ещё как-нибудь что-нибудь да извернется.

— Это вы поэтому с меня песчинки стряхиваете?

— Это потому что мы тебя любим. Ну, успокой меня!

— Конечно, не уеду, — досадливо ответила Гвенн, а потом погладила живот. — Кто меня отпустит? Вот, даже малыш против. И год уже прошёл, и Ниса я обожаю.

— Видишь ли, Нис тоже переживает. Он не говорил, но ему нагадали, что по всем звёздам через год ты вернёшься домой. И по легенде та, из другого мира, тоже возвращается в свой дом.

— Я ему рог оторву за эти дурные мысли! — разозлилась она.

Гвенн замерла на месте, не в силах уложить в обычные слова свои чувства. Тот дом, Чёрный замок, остался в памяти — и она обязательно навестит и отца, и брата. И покажет им, какой замечательный у неё Нис!

Но те, кто окружали её сейчас, стали для царевны гораздо больше, чем друзьями. Больше, чем роднёй. Она не находила слов, постукивая каблучком по ракушкам пола.

— Скажи, что мы твой Дом! — Ваа расправил перепончатые уши.

— Точно! — всплеснула руками Гвенн, наконец уложив всё и вся.

Подхватила хихикающего Ваа и закружила его по переходу.