Названые братья. Сын императора (СИ)

На этом пороге его и вывернуло. Прямо весь пустой желудок оставил у ворот, под гнусные насмешки Волка и равнодушное молчание близнецов.

И только Вишенка, добрая душа, пожалела. Подошла, ткнулась носом в ладонь…

А у Ежи даже не было сил ее отталкивать…

И вот теперь он молча швырял навоз из стойла и поглядывал на ругающегося самыми черными словами Волка.

Поглядывал, надо сказать, не без удовольствия. Причиной этому было не только дурное расположение духа вечного соперника и недруга, но и серьезный такой шлепок навоза на лбу и теперь еще и щеке у Волка…

Сам языкастый насмешник еще понял, как теперь изысканно украшена его физиономия, и не осознавал, похоже, почему это запах навоза усилился внезапно, после того, как муху на щеке пришлепнул.

И Ежи ни в коем случае не собирался его на эту тему просвещать.

Пускай походит, поделом ему, зубоскалу…

Он аккуратно вдохнул спертый вохдух, убедился, что организм, очистившись еще в самом начале, больше не реагирует на запахи, и со спокойной душой продолжил работать.

А параллельно размышлял о превратностях судьбы, оставившей его с носом.

Потому что, как бы ни играл принц в комнате Рути, что бы ни обещал самому себе на выходе из этой комнаты, какие бы планы ни строил… Реальность получалась такова, что ничему из этого не суждено было сбыться.

В первую очередь потому, что Рути внезапно оказалась не простой крестьянкой или дочкой прачки, или воровкой, что значительно бы облегчило ситуацию, а дочерью высокопоставленного чиновника, генерала армии, одной из четырех, подвластных его отцу.

И поиграть с ней в привычные наследному принцу постельные игры было неправильным по политическим, этическим и прочим мотивам, и Ежи это, как хороший сын своего отца, прекрасно понимал.

Жениться на ней он не мог, и даже не планировал, слишком у них было разное сословное положение.

Ежи с детства вбивали в голову, что в вопросах матримониальных он не может руководствоваться своими желаниями. И вдолбили настолько качественно, что сейчас даже сомнений по этому поводу не возникало. Дочь генерала армии, героя, кавалера и прочее, прочее, прочее — это мезальянс. Она не принцесса, родословная у нее бедная, выгод политических такой союз не сулил… Значит, жениться нельзя.

А просто так с ней играть… Можно, конечно. И будь Ежи чуть более бесшабашным и менее думающим, он бы обязательно это сделал. Очень уж соблазн был велик… И сама Рути хорошая… Сладкая такая…

Тут он позволил себе замедлиться и чуть-чуть помечать, как было бы замечательно сейчас бросить эту надоевшую лопату и рвануть в генеральский дом, дождаться Рути в ее комнате и завершить начатое… Да, она бы, наверно, сопротивлялась… Чуть-чуть. Положено так невинным девушкам. У него, правда, невинных ни разу не было, но информацией нужной владел… Они, пока неопытные, не понимают ничего, переживания, там, всякие и прочее… После замужества и первой брачной ночи обычно все проходит. Здесь никакой первой брачной ночи, конечно, но Ежи был уверен, что сумел бы все сделать правильно… И потом, когда получил бы свое… Ох, как им было бы хорошо! Как сладко! Она же такая отывчивая, такая чувственная… Он бы ее из кровати не выпускал целыми днями и ночами! Учил бы всему, показывал, как может быть замечательно двоим в кровати…

— Чего встал? — проворчал Волк с досадой, прерывая сладкие возбуждающие фантазии грубой прозой реальности, — мы так до утра будем возиться! Из-за тебя, между прочим!

Ежи еще раз, с нескрываемым удвольствием, посмотрел на шлепок навоза на физиономии Волка, усмехнулся и продолжил работать.

Да, было бы сладко…

Но все тайное становится явным. Всегда.

И если бы принц крови просто так, для развлечения, растлил дочь генерала… Ему бы простили, конечно… Но осадочек бы остался… И отношения между отцом и генералом могли бы быть испорчены. А генерал — не та фигура, с которой стоило портить отношения внезапно и без повода.

Отец отзывался о Саввуне очень хорошо, считал его одним из самых преданных и верных своих соратников. Опорой в тяжелой обстановке северных пределов. И Ежи, как никто, знал, насколько тут, на границе, важны преданные люди.

И портить все из-за его, Ежи, внезапных постельных желаний… Нет. Не стоило… В любовницы Рути не пойдет. Не тот характер. А в жены нельзя… Задница Темного! Как все неправильно-то! И обидно!

Такая девочка! Такая…

— Такая кобылка была… а-а-а… — ближайший близнец, оказывается, уже пару минут просто стоявший, уперев мосластые предплечья в древко лопаты, мечтательно прижмурил глаза, улыбнулся.

Ежи замер, пристально и недобро глядя на степняка:

— Ты про кого, степная жопа, говоришь?

— Про светленькую кобылку… — продолжая улыбаться, пояснил степняк, вообще не обидевшись на обзывание. Хотя, вполне возможно, что он просто не все слова из сказанных Ежи понял… — Ух, мы бы Растом ее объездили…

— Вдвоем? — поднял брови Ежи, с облегчением осознав, что степняк говорил про старшую сестрицу Рути, красотку Ирри.

— Ага-а-а-а… — протянул близнец и облизнулся, словно ему на губы попало что-то до невозможности сладкое, — она, наверно, вкусная…