НЧЧК. Теория Заговора

Где-то за линией горизонта уже гремела приближающаяся гроза, а наэлектризованный воздух разве только не искрился от соприкосновения с кожей. Тишина обрушилась на истомленный жарой город Распадок, лишь только сполохи далеких зарниц время от времени озаряли небо, усиливая гнетущее ощущение скорой бури. Эринрандир, не выпуская из рук «Ангрод», бесшумно и осторожно перебрался через баррикаду из беспорядочно наваленных друг на друга железобетонных балок, прислушался и поспешил затаиться в узкой щели между перевернутой вагонеткой и полуразрушенной стеной цеха. Отличная диспозиция, примеченная еще во время поимки кровососа-малкавиана, пригодилась как нельзя кстати – спина надежно защищена, обзор полный, а, следовательно, гораздо больше шансов застать колдуна врасплох. Еще неизвестно, кто с кем жаждал поговорить больше – маг с Эрином или наоборот. Ведь неспроста же постоянно всплывает имя Маахова, и не исключено, что наш визави является связующим звеном между событиями в Распадке и столичными рокировками. Осталось только по-умному повести диалог и разговорить колдуна.

Негромкие отрывистые шорохи Эрин сначала принял за звуки шагов. Эльф встал и прицелился в направлении, откуда они происходили. Сейчас, сейчас…

Боковым зрением он успел заметить движение и даже умудрился сделать шаг в сторону, но было уже слишком поздно. Одним ударом нападавший вышиб «Ангрод», а следующим – рубанул энчечекиста по шее. Уже теряя сознание от боли и шока, ап-Телемнар понял свою огромную, и скажем прямо, трагическую ошибку.

Это был не маг.

Это был – вампир!

Глава 7 Распадок. 19–21 июня

Это только в чувствительных и слезливых историях про эльфов, на сочинительство которых горазды романтически настроенные попаданки и от которых самих эльфов натурально тошнит, ушастому главному герою злокозненные вражины главным образом калечат пальцы. Возникает закономерный вопрос: зачем трогать пальцы, если есть почки, печень, ребра, челюсть, коленные чашечки и, в конце концов… хм… извините за выражение… яйца?

Еще дальше от реальности находятся сцены из пиндостанских боевиков, где отважному борцу за демократию подлый тоталитарист заезжает сапогом в челюсть, а тот вместо получасового выключения из процесса активного познания мира, лишь только головой потрусит и снова ринется в неравный бой. Так это ж герой боевика, заранее обреченный сценаристом на славную победу над супостатом любой масти. А на самом деле, в пресловутом и неуютном реальном мире одноразовое соприкосновение крепкого кулака с лицом на высокой скорости грозит тяжелым сотрясением мозга, удар в пах – долгосрочной потерей сознания, а сильный пинок в живот – разрывом селезенки. Фотогеничной романтикой и художественным героизмом тут и не пахнет.

Нет ничего проще и эффективнее, чем отходить бесчувственную жертву ногами по чему попало, а когда она чуть отойдет от первого шока, взяться за планомерное и тщательное превращение внутренних органов в ливерный фарш. Чем, собственно, и занялся вампир, едва сознание частично вернулось к Эрину. Утешало только одно – кровосос бил не с целью убить, а, если так можно выразиться, для повышения уровня коммуникабельности. То бишь, чтобы разговорить эльфа на интересующие упыря темы. А настойчивое любопытство вампира простиралось исключительно на местонахождение посылки от покойного Элеммира ап-Морвениона. Слишком важным оказалось её содержимое.

– Где ты его спрятал? Говори!

«Ага! Значит, все-таки была посылочка! Не обманула леди Лаириэль», – обрадовался энчечекист в коротком промежутке между двумя обмороками.

От побоев глаза Эринрандира заплыли кровоподтеками до состояния узеньких щелочек, но даже через них он видел, с кем свела кривая судьбина. И открытие его совершенно не радовало. Вампир – он и на Северном полюсе вампир. Внешне не отличишь от человека, особенно когда рот закрыт.

«Среднего роста мужчина, волосы темные, короткие, говорит с легким пиндостанским акцентом, особых примет не имеется», – автоматически составлял ориентировку Эрин.

Так сказать, полнейшая мимикрия под естественную жертву, чтобы удобнее было прятаться среди пищи до поры до времени. Аура только иная, но люди ведь малочувствительны к таким нюансам. А вот Эрин даже через боль чуял, что нарвался по-крупному. Это вам не бешеный зверь – гангрел,[14] и даже не малкавиан, это – самый натуральный либрусек,[15] чье появление в Распадке по степени общественной опасности сравнимо лишь с крупным террористическим актом, сопровождаемым массовыми жертвами среди мирного населения. Только это был какой-то неправильный либрусек. Эльфья кровь его не обжигала до костей, хотя брызги летели во все стороны.