Не ангел больше я

Ты не покинь, душа моя,
Мое скудеющее тело!
Хочу, чтоб не было предела
Мне на изломах бытия!

Пусть бедер крутизна и плеч

Цвет белый, шелковистость кожи
Лишатся прелести, так что же,
Хочу, чтоб было больше встреч

С детьми, чтоб в сердце сохранить

Ту нить, что связь времен являет,
Что неизменно заставляет
Себя и этот мир ценить;

С друзьями в полуночном цуге

С хмельною чашей круговой,
Чтоб песни слушать, а не вой
Рыдающей над кем-то вьюги!

И чтобы хоть кого-нибудь

Мое дыхание согрело,
Ты не покинь, душа моя,
Мое скудеющее тело!

Оловянные солдатики

Вновь тихо плачет на экране чья-то мать,
Сквозь зала мрак горят неярко свечи,
И вздрагивают худенькие плечи —
Их больше некому теперь обнять!

Сменился кадр, уже другая мать

Льет слезы на другом конце планеты!
И мне, как ей, вдруг хочется кричать:
Мой сын, вернись! Мой мальчик, где ты?!

А мой четырехлетний генерал,

Увидев слезы, не поймет, в чем дело.
Солдат игрушечных в строю ровняет смело
И злится, если кто-то вдруг упал!

Я на вопросы отвечаю невпопад,

Я неумелые над ним пою молитвы…
Вся наша жизнь – сплошное поле битвы,
А мы – бойцы на грудах баррикад!

Безумие

Мы все сошли с ума!
Все чаще нас зовут
Страной ублюдков и страной юродивых.
И вот уж приготовлена сума
Для той, что мы когда-то звали: Родина.

Наш дом разрушен и тому виной

Наш рабский дух, живой с времен татарских,
Великорусской гордости запой
И смерд, провозгласивший смердов царство.

Наш хлеб насущный застит нам глаза

И взгляд наш не встречает взгляды ближних,
И дети наши как на образа
С недоумением глядят на нас, униженных.

Как объяснить им нашей жизни суть?!

Что есть добро, что зло, и в чем удача?
Куда нас выведет неверный зыбкий путь,
И отчего так часто дети плачут?

Мы все сошли с ума,

Все чаще нас зовут
Страной ублюдков и страной юродивых…
Быть может, дети наши прорастут
В иную Русь душой, признав ее как Родину?!

Битва суздальцев (икона)

В душной келье седой богомаз
Трет желток, напевая молитву,
Держит долу он пристальный глаз,
отправляя героев на битву.

Звон оружия, ржанье коней,

Копья в небо святое впились,
За гордыню удельных князей
рати в грешном порыве слились.

Стены крепки и рвы глубоки,

Рвутся кони горячие вскач,
Только с берега Леты реки
Все мне чудится чей-то плач…

Нет, не лжет богомаз! На доске

Облак светл, не потуск голубец,
Божья матерь взирает в тоске
На заблудших в безверье овец.

Скорбь вселенская, трепетный лик!

Было все! повторяется вновь
Бабий вой и истошный крик
И, как реки, людская кровь…

Но не держим мы долу глаза,

И России святой голубец,
Сохранившийся на образах,
Не сулит ее скорый конец!

Мы – зеки