Не ангел

Когда муж ушел, Селия села, глядя в окно и пытаясь понять, откуда взялось это внезапное состояние подавленности, которое ею овладело. Оно исходило не от Оливера, придравшегося к оформлению обложки, не от известия о возвращении Джеймса Шарпа и даже не от того, что ей предстоит признаться Оливеру, сколько денег она заплатила за «Меридиан». И вдруг она поняла. Все дело было в нечаянной реплике Себастьяна о том, что у него есть «хорошая подруга», которая рассказывает ему «всякие ужасы» о редакторах. Подруга. Но с ее стороны просто абсурдно так реагировать на это. Естественно, у Себастьяна есть подруги. Да у него их, наверное, сотни. Глупо даже думать, что их нет. Она так мало знала о нем! Женат ли он, был ли женат — оставалось для нее тайной. Ну и что, это нормально. Совершенно нормально. Он всего лишь один из авторов, и не больше. Что ей за дело, какие у него друзья и подруги? И Селия решила улучшить себе настроение визитом к парикмахеру.

Англия возвращалась к прежней жизни — во всяком случае, высшие классы общества. Печати на погребах Букингемского дворца были сломаны в день прекращения войны, и двор ожил во всей своей былой роскоши. Большие лондонские дома, включая особняк Бекенхемов на Кларджес-стрит, распахнули двери для светских приемов: чехлы с мебели были сняты, винные погреба вновь заполнены, вместо прежней домашней прислуги была нанята новая.

Селии понадобилась повседневная одежда, вечерние туалеты, пальто, туфли и шляпы. Кроме того, предстояли первые скачки в Дерби, за ними — скачки в Аскоте, а ей совершенно нечего было надеть. Она собиралась ехать на скачки с родителями и Каролиной, без Оливера, потому что он не любил ни лошадей, ни скачки, как бы зрелищны они ни были. Селия же ждала их с огромным нетерпением, безумно желая немного развлечься. Они с отцом собирались также на один из первых послевоенных королевских приемов в саду. Лорд Бекенхем просто обожал эти приемы, где он, как правило, расхаживал со счастливым видом и чашкой чая в руках, рассматривая не только приглашенных молодых леди, но и дворцовую прислугу женского пола, нисколько не уступавшую знатным дамам в миловидности. Леди Бекенхем собиралась дать торжественный обед в день дворцового бала ближе к концу июня. А Джайлзу четвертого июня предстоял праздник в Итоне. Праздник должен был стать грандиозным событием: близнецы и Барти тоже собирались туда, а значит, и им нужна была парадная одежда.

Селия всегда очень серьезно относилась к карьере, беззаветно любила свою работу, по-прежнему глубоко верила в идеалы социализма, хотя и не могла вполне следовать им. И точно так же она обожала светскую жизнь — даже признавая всю ее бессмысленность — за ее красочность, блеск, ритуалы. Оливер не одобрял подобную увлеченность, но теперь Селию это стало радовать, хотя она не признавалась в том никому, даже себе самой. Оливер был доволен, когда жена устраивала праздники на Чейни-уок, и по достоинству ценил ее умение быть хозяйкой литературных вечеров, но то удовольствие, которое она получала, посещая чисто светские мероприятия, ее любовь к сплетням и нарядам, ее пристрастие к таким изданиям, как «Татлер»[21] и «Дейли скетч»[22], — все это слегка огорчало его.

До войны Оливер, хотя и неохотно, посещал некоторые собрания подобного рода, даже временами следовал жесткому дворцовому этикету в одежде, с его бархатными крестообразными плащами, бриджами до колен, шелковыми чулками и треуголкой. Но после войны все эти ритуалы и вообще любая внешняя парадность опротивели ему и стали казаться предательством тех истинных ценностей и взглядов, которые сформировались у него там, в окопах, — он так и сказал об этом Селии. Она ответила, что понимает его, не собирается ни к чему принуждать, но надеется, он не будет против, если она станет иногда посещать светские мероприятия. Оливер, зная, что его возражения в любом случае ничего не изменят, сказал, что, конечно, он препятствовать не будет.

Однако, узнав о сумме аванса за книгу, он пришел в бешенство. Давно уже Селия не видела его в подобном состоянии.

— Как ты могла потратить такие деньги на одну книгу, когда, по твоим же заверениям, «Литтонс» испытывает серьезные финансовые затруднения? Ни с кем не посоветовавшись, ты…

— Оливер, не с кем было советоваться.

— Рядом была ММ.

— Была, но…

— Какие «но»?

— Я тебе говорила. Решение пришлось принимать очень быстро.

— О, Селия, ради бога! Никогда нельзя спешить с такими вещами. Ты прекрасно это знаешь.

— Оливер, не говори со мной таким начальственным тоном. И учти, тебя там не было. И не было довольно долго.

— Надеюсь, ты не ставишь мне это в вину.

— Не передергивай мои слова. Естественно, нет. Просто, в отличие от тебя, я прекрасно знала ситуацию и наши трудности. И я понимала, что нам эта книга непременно нужна. Это прекрасная книга. Она принесет нам огромный доход и не меньший престиж, что весьма существенно.

— Не могу поверить, что при финансовых трудностях было благоразумно отдавать такие деньги неизвестному автору.