Не беги от любви

Он сидел рядом с ней за столом, серьезный и спокойный, и отвечал на последние вопросы. После того, как Элайза и Трой раз по сто ответили на одни и те же вопросы, полицейские сообщили, что на несколько дней ей придется поискать другое жилье.

– Я поднимусь с вами в вашу комнату, и вы соберете сумку с вещами для себя и детей, – сказал Грэм.

Через несколько минут она вернулась в свою спальню. В ее стенном шкафу толпились криминалисты; потайная дверь, ведущая в туннель, оставалась открытой.

У нее не ушло много времени на то, чтобы собрать сумку для себя; потом она зашла в комнату Кэти, где полицейский фотограф снимал тайники в стенах.

Она собрала вещи для каждого из детей, положив в сумку Кэти куклу по имени Сьюлин, а в сумку Сэмми – пригоршню моделей машинок. Она понятия не имела, вернут ли им Изабеллу. Надо будет снять номер в ближайшем мотеле и надеяться, что дети получили от случившегося не слишком тяжелую травму.

Грэм помог ей снести сумки вниз, в кухню, где ее ждал Трой.

– Может, вам лучше не ездить в мотель, а пойти ко мне?

– Нет, не думаю… – начала она.

– Прошу тебя, Элайза. И потом, детям будет лучше у меня, чем в незнакомом мотеле. Ведь в моем доме они уже бывали.

Она понимала, что ей тяжело будет находиться с ним рядом, зная, что он не любит ее так, как хочет она. Но сейчас не время думать о собственном психическом здоровье. Насчет Сэмми и Кэти он прав. Им будет лучше, если они останутся у мистера Троя, а не в номере мотеля.

– Ладно, – сказала она наконец. От усталости она не могла спорить, даже если бы захотела.

Через несколько минут Грэм подхватил ее сумки, а она взяла на руки Кэти. Сэмми нес Трой. Все шли к его дому.

– Мама, куда мы? – сонным голоском спросила Кэти.

– Идем ночевать к мистеру Трою, – ответила Элайза.

– Еще одна вечеринка с ночевкой, а я такая сонная, что ничего не хочу! Я буду злиться, когда проснусь, – предупредила Кэти и тут же снова заснула.

Элайза только улыбнулась. Она радовалась, что Кэти думает о вечеринке с ночевкой, а не боится и не говорит о том, что произошло ночью.

Когда-нибудь Элайзе придется поговорить с детьми о Блейке. Придется рассказать им, что их отец оказался плохим человеком. Но она надеялась, что правда о Блейке всплывет еще не скоро.

Полицейский поставил сумки в прихожей Троя, а потом предупредил, что он или кто-то другой еще придут, если возникнут новые вопросы. Они попытаются как можно скорее освободить дом, чтобы Элайза и дети смогли туда вернуться. А потом он ушел.

Они молча отнесли Сэмми и Кэти в спальню, где дети ночевали в прошлый раз. Уложив их, Элайза следом за Троем вернулась вниз за своей сумкой. Но Трой взял ее за плечо:

– Элайза, мне нужно с тобой поговорить.

Она нахмурилась:

– Трой, я правда очень устала. Неужели нельзя подождать до утра?

– Нет, нельзя. – Вид у него сделался встревоженный. Глаза казались темно-синими, на скулах заходили желваки. – Мне нужно поговорить с тобой до того, как проснутся дети.

Что еще, подумала она. После всего, что они пережили, о чем он еще хочет говорить?

– Хорошо, – согласилась она.

– Давай пойдем в кухню, и я сварю кофе.

Часть усталости прошла, когда она уловила, какое от него исходит отчаяние. Что такое с ним происходит? Может, он переживает посттравматическое стрессовое расстройство из-за того, что выстрелил в Блейка? Может быть, все как-то связано с годовщиной гибели Энни? Может, он вдруг ощутил потребность поговорить с кем-нибудь… с кем угодно?

– Кофе так кофе, – согласилась она.

Через несколько минут они сидели друг напротив друга за столом.

– Когда я увидел, как двое неизвестных бегут по моему двору, я сидел на том месте, где сейчас сидишь ты, – сказал он, наконец нарушая неловкое молчание.

Она посмотрела в окно. На опушке работали несколько сотрудников полиции. Элайза уже знала, что там имелся люк, который вел в туннель. Вдруг ее пробила дрожь.

– Слава богу, что ты их заметил и решил посмотреть, куда они пропали! Иначе я сейчас не пила бы с тобой кофе.

– Прежде чем я их увидел, я сидел здесь и занимался переоценкой ценностей. – Он посмотрел в свою чашку, а потом снова поднял глаза на нее. Она не могла понять, о чем он думает, но сердце у нее отчего-то забилось чаще. – Конечно, все мои мысли занимала Энни, но я вспоминал не ее смерть, а ее жизнь. Вспоминал, какой она была веселой, жизнерадостной девочкой, как мы любили друг друга… И, погрузившись в эти воспоминания, я понял: Энни не хотела бы, чтобы я жил в одиночестве, ненавидя себя. Ей нравилось видеть меня веселым, и я хочу вернуть радость и счастье жизни.

– Трой, это хорошо, – заметила Элайза. – Мне бы тоже хотелось, чтобы ты обрел внутренний покой.

Хорошо, если он простил себя. Без прощения ему не удастся вести нормальную жизнь.

– Не только… – Он пытливо заглянул ей в глаза, как будто прежде никогда ее не видел.

– Не только? – Сердце у нее снова забилось неровно и часто.