(не) беги от меня, малышка (СИ)

Какой тут может быть деловой настрой, когда он про Игоря Ольговича говорил, а глаз с меня не спускал! И так жарко было, так безумно горячо опять…

Пропустила, короче говоря, информацию. А потом и вовсе в туалет убежала, приводить себя в чувство, хлопать по щекам и умываться.

С одной стороны, меня тоже можно понять. Не каждый день вот как вот. Сначала вновь обретенный любимый человек серьезные отношения предлагает, без возможности выбора практически, а потом еще и непосредственное начальство нагло, пользуясь моей уязвимостью, подкладывает в постель московского босса.

И не важно, что любимый человек и московский босс – одно и то же лицо! Важен сам факт! Тут кто угодно свихнется.

Пока приходила в себя, этот… Игорь Ольгович проник в мой кабинет. Нагло. Имея на это все права, конечно. Но…

Он же вроде безопасник, программист. Вот и торчит в моём компе. Сейчас начни отгонять, будет вопросы задавать. В офисе своей зоны комфорта нет и личного пространства тоже. Я знаю это наверняка, поэтому на рабочем столе у меня нет фотографий ребёнка, плюшевых мишек, подаренных поклонниками( поклонники у меня есть, формы никуда не денешь) и любимой чашки тоже нет.

– Вопросом на вопрос отвечают невежливые люди, – продолжаю давить властным тоном, затем молча прохожу к железному шкафу с ящиками. Открываю картотеку договоров с сотрудниками.

Это хорошо, что не вся информация в компе хранится, у нас бумаги больше чем в московских офисах раз в пять.

– Что вы ищете, Лада Леонидовна?

Подглядываю, как он тянет шею, высматривая, что я ищу в ящике. Поворачиваюсь нагло к нему задом и немного нагибаюсь. Будешь, гад, мне вопросом на вопрос отвечать и не в своё дело свой клюв пихать.

– Вы работайте, не отвлекайтесь, – выпрямляюсь я с делом Баррикады Аркадьевны Голод в руках. Открываю быстро договор, смотрю вначале паспортные данные.

Удивительно. Родилась в Москве, жила в Москве. Всю жизнь. И тут рванула на старости лет в провинцию. С чего бы?

– Вот и мы думаем, кто она такая, – звучит шёпот над правым плечом, прямо в правое ухо.

И нет, я не вздрагиваю! Я взвизгиваю от неожиданности!

Он как…

Господи! Бесшумно-то как!

Как зверь какой-то!

Испуганно смотрю в его непроницаемое лицо. А Игорь Ольгович хмурит брови и внимательно меня рассматривает, словно в глазах моих, как на мониторе, вся информация моей внутренней памяти высвечивается.

– Если что-то есть, Питеру скажи, – тихо шепчет он, – он, конечно, в первую очередь по твою душу приехал, ты уже поняла, наверно, но дела у вас местечковые неладные, ладно, Лада?

– Не тыкайте мне,– не оправившись от шока, тоже почему-то шепотом отвечаю я, папку решаю забрать с собой.

Ухожу, нафиг, подальше от этого существа.

Дверь открываю и носом утыкаюсь в плечо Петра Григорьевича.

Он, недолго думая, обвивает рукой меня за талию. Ничего не говорит, подталкивает в коридор.

Идём. Как папка из моих рук перекочевала в его, не понимаю. Петя… Питер. Забавно, мне нравится.

Наверно, Петя он был когда-то, а теперь такой солидный Питер. Я бы сказала, что иногда холодный, а еще опасный.

И красивый. Его внешность мне очень импонирует. Есть что-то в его прямом профиле аристократическое, от римских патриций даже.

Приходится отворачиваться, когда накатывают жаркие волны. Вроде идём бок о бок, он больше не прикасается, а я чувствую его сильную руку, его плечо широкое.

И расслабляюсь. В этот момент я отчётливо понимаю, что не одна. Он рядом. И ему не нужен секс на разок, он приехал за мной, и я его женщина. А он мой мужчина. И нужно начинать с доверия. Я сейчас расскажу ему, что так волнует меня, всё в мельчайших подробностях. А потом о сыне… Или о сыне завтра. Тут надо дозировать доверие, чтобы мужчине плохо не стало на радостях.

– Вначале по центральным аптекам проедемся, – листает дело Баррикады Аркадьевны Пётр Григорьевич.

– Сейчас решим, – деловито отвечаю я и подхожу на пункте охраны к старику в военной форме, прошу дать ключ от служебной машины. Именно поэтому я и сдала на права, приходится ездить по работе и машину мне выделили, а вот еще одного водителя держать оказалось накладно, поэтому вынужденно отучилась.

Ничего, сейчас Петю с ветерком прокачу.

Он же меня катал по Москве. Вот как начну приставать к нему в машине, да прижимать его. Поцелуев требовать.

– Малышка, ты что такая счастливая? – смеётся Петя, когда мы уже на улице идём в сторону автостоянки.

– Я не могу быть счастливой? – открываю дверь с его стороны и приглашаю сесть. Он обескуражен, ухмыляется. Смотрит на меня внимательно, садится на предложенное место. Я за ним ухаживаю, по-деловому оббегаю наш чёрный бумер, не новый, но очень приличный, и сажусь за руль.

Петя улыбается, но молчит. Кидает на меня взгляды жаркие. Вдруг поправляет мою юбку.

– Пётр Григорьевич! – ругаюсь я, пугая его.

– Что так кричишь, я только пригладил морщинку, – смеётся Пётр.

– Я не Шумахер, улетим моментом. Два месяца вожу. Знак на стекле видели?

Улыбаемся. Не рабочая атмосфера. Вот нифига не рабочая. И настроиться не могу. Мысли разбегаются, тело стонет от одного запаха моего мужчины.

Какая тут работа?

Но надо.

Надо собраться!