(не) беги от меня, малышка (СИ)

Кирилл Кирсанов мог бы ходить по подиуму и украшать обложки лучших модных журналов. Высокий, крепкий, мужественное правильное лицо. Служил старшим опером столичной ОПЭП.

Это серьезный опыт. И очень нам нужный.

После выхода на пенсию в тридцать пять, уже четыре года работает на меня.

Зарекомендовал себя человеком, который может исполнить любое моё желание и со дна ада добыть любую информацию.

Игореха практически заканчивает, когда появляется Кирсан.

Как всегда, без улыбки, морда суровая, непроницаемая. Самые страшные люди – бывшие менты.

Кирсан в черном костюме выглядит годным косплеем на «Людей в черном». Как там говорил один из героев? «В отличие от тебя, мне черный к лицу»? Прям его вариант.

Игореха, уже все завершивший и остановившийся, чтоб обменяться молчаливым рукопожатием с Кирсаном, в своей футболке и камуфляжных штанах смотрится легкомысленно на контрасте.

Я молча провожаю взглядом своего айтишника, у которого еще море дел по фирме, поворачиваюсь к своему безопаснику. У которого тоже море дел, и скоро еще прибавится.

Обычно при Кирсане всегда два бойца. Но в этот раз он своих ребят за дверью моего временного кабинета оставил.

– О Баррикаде и о вашей женщине, – басит с хрипом Михалыч, и, не кидая, а очень аккуратно, как сапёр на минном поле, укладывает две папки.

Отлично.

Для начала старуха, а малышка на сладенькое.

Итак…

– Охренеть! – вырывается у меня, когда я по диагонали просматриваю информацию про Баррикаду Аркадьевну Голод.

– Зарегистрирована в Москве, как частный предприниматель, – транслирует монотонно, безэмоционально Кирсан. – Нанимают её для ухода от налогов или, наоборот, для потопления конкурентов. Последнее дело в Омске год назад. Её купили, чтобы вытащить производство, а конкуренты перекупили её, и производство Баррикада Аркадьевна уничтожила, банкрот. Пять месяцев лежала с огнестрельным ранением в больнице.

– Война - дело молодых, – выдыхаю я. – Можно как-то найти, кто её заказал для нас?

– Только через Харитонова, там сложная схема. Непростых людей топят, – отвечает Кирсан. – Жду указаний. Официально Голод оформлена старшим бухгалтером. Документы все чистые. Кто её сюда привёл, и что она уже собрала, пока не знаем.

– Хватай Голод и Харитонова. Женю увози в Москву к отцу. Баррикаду… Пусть здесь останется.

– Она сляжет с приступом, из неё ничего не выловить, – сразу предупреждает Кирсан.

– Скоро приедет наш экономист. Игорь Сиплый. Проверь его вылет, чтоб в ближайший час, а не как хотел, утром. Пусть разгребает Баррикаду, пока она не запустила процесс. Игореха уже блоканул им доступ к операциям. Сам понимаешь. В нашем деле процесс останавливать надолго нельзя, убытки понесем. А потому – в темпе.

Кирсан кивает, смотрит на меня, ожидая дальнейших распоряжений.

Я продолжаю:

- Саму Баррикаду вместе с Харитоном… Все же в Москву. Отправь надёжных людей, пусть отцу сдадут. Он пока не прилетел сюда, задерживается, вот ему подарочек от меня будет. Харитонов - его дружок.

– Знакомый, – поправил Кирилл Михайлович очень нейтральным тоном.

Морщусь. Ну да, знакомый… Хороший такой знакомый. Чуть было подкоп под его империю не спровоцировал. Умеючи, из имеющейся информации можно такого навернуть…

Отец все еще живет прежними реалиями, понятия какие-то имеет о чести и совести.

А сейчас мир быстрый.

И бессовестный.

Ладно. Теперь малышка.

– Здесь всё? – беру папку с делом на мою Ладушку. – Или есть непечатный формат для личного пользования?

– Да, – негромко отвечает мой персональный дьявол. – Любовников у неё не было с тех пор, как родила.

Ну, да. Он реально не требует дополнительных инструкций. Второй раз я получаю полное досье.

Абсолютно полное.

– Просто интересно, откуда такая уверенность?

– Гинекологическая карта. Половую жизнь не ведёт. И плотный график с загруженностью. Проведена дополнительная работа с соцсетями, анализ общения с коллегами, друзьями, родственниками.

Стандартная процедура, охват триста шестьдесят градусов. Ошибки исключены. Но, вообще, достаточно сведений от гинеколога. Из личного опыта: взрослые адекватные женщины обычно своих врачей не обманывают.

– Ты уверен, что адекватная? – пытаюсь пошутить.

С Кирсаном лучше не шутить, у него юмор своеобразный.

– Он, – произносит Михалыч.

– Кто? – настораживаюсь я.

– Именительный падеж.

– Что?

– Что и требовалось доказать.

Приблизительно так он и шутит. Подходит ближе и переворачивает лист в папке.

– Богдан Петрович Фокин, сын, будет десять лет в апреле. Обратите внимание на дату рождения. И на фото.

Обращаю.

Интересно, сын Лады родился в один день со мной. И с моим отцом. Совпадения какие… А затем смотрю на фотографию. Черноволосый, с хитрым взглядом и хулиганистой улыбкой. Напоминает… Черт…

– Родился с вами, вашим отцом, и вашим дедом в один день. – Кирсан делает многозначительную паузу, на которую я не реагирую, с выпученными глазами разглядывая фото сына Лады. – Проведен сравнительный анализ фото сына Фокиной и... Вашего в десятилетнем возрасте.

Я изучаю распечатку.