Не боги

– Пока только по Либерману, – отметил Мотовилов. – И это еще придется доказать. При том, что все держится, насколько я понимаю, на словах Ялынского, который сам ничего не видел и знать не может. Что вы еще могли мне не рассказать из всей этой истории? Подумайте.

Артем ел и одновременно вспоминал. Адвокат внимательно смотрел на него.

– Не, все рассказал, – вытерев салфеткой рот, сказал Артем. – Вы и не поели ничего.

– Ем мало, зато сплю много, – Мотовилов поджал губы, потом посмотрел по сторонам и сказал: – Знаете, что я хотел бы вам поведать, Артем Григорьевич? Как говорится, не для протокола.

Артем подался вперед.

– Я никогда в жизни не сталкивался с подобной историей, – сказал адвокат. – Когда вы мне обо всем рассказали – я просто обалдел. И, если честно, я вам немного завидую.

– Мне??? – Артему показалось, что он сказал это излишне громко, и теперь он посмотрел по сторонам. Но заведение, где они обедали, было очень пристойным, и его обитатели не обращали внимания на соседей.

– Да, вам, – адвокат кивнул. – Потому что судьба свела вас с удивительными людьми. И мне очень жаль, что, во-первых, я их не знал и, во-вторых, их уже нет на этом свете. Потому что про людей, которые могут пойти на подобные жертвы, я никогда не слышал. Я даже уверен, что среди моих знакомых – а знакомых у меня, сами знаете, немало – личностей подобного уровня просто нет. И об этом я тоже очень сожалею.

– Андрей Андреевич, но ведь вы юрист…

– В первую очередь, Артем Григорьевич, мы – люди. И оценивать других людей мы должны именно по человеческим качествам, а не по профессиональным или еще каким-то. Поэтому – прошу извинить меня за эту минутку откровения, но я должен был вам это сказать. Давайте собираться, завтра у нас с вами нелегкое утро.

Пока Артем ехал домой, он обдумывал слова, сказанные адвокатом. Это было весьма неожиданное признание со стороны уважаемого человека, к тому же обладающего большим опытом работы в судебной сфере. Пожалуй, Артем был готов услышать нечто обратное.

Приехав домой, он первым делом постарался успокоиться. Набрал Савелию, но тот не взял трубку. Тогда Артем позвонил Светлане. Та как будто ждала звонка и взяла трубку после первого же гудка.

Они разговаривали долго. Сначала Артем рассказал все события, случившиеся за последние дни, и они долго все обсуждали. Потом Света рассказала о своей жизни: новостей нет, на работе все как прежде, у дочки и мамы все хорошо, любит, ждет… Потом они просто говорили, как говорят друг с другом два любящих, но находящихся далеко друг от друга человека. И пусть часто повторялись одни и те же слова – это было не важно, никто этого не замечал.

– Люблю тебя…

– И я тебя люблю…

– Не знаю, когда смогу приехать. Завтра вот пообщаюсь – и позвоню.

– Я буду ждать.

– Я позвоню. Люблю тебя!

– И я тебя…

Дождавшись, пока любимая нажмет «отбой», Артем встал и подошел к окну.

Он не мог не рассказывать Светлане о том, что творится вокруг него. И она сейчас наверняка сидит вся на нервах из-за всего вот этого сумасшествия. Может даже, плачет. Конечно, он упускает какие-то самые мрачные детали, что-то обобщает, но и получаемой ею информации хватает для нервотрепки. Имеет ли он право заставлять ее страдать из-за него?

Но если не рассказывать – тогда придется изворачиваться, врать, а Артем даже думать об этом не хотел. Выходит, раз рассказал тогда, в ТУ НОЧЬ – теперь придется терпеть. Обоим, кстати.

Запиликал телефон – Сава вышел на связь.

– Занят был немного, – заоправдывался друг. – Что-то случилось?

Артем рассказал про Либермана и про предстоящий визит к следователю.

– Понятно, – протянул Савелий. – Знаешь, что думаю? Давай-ка поменьше по телефону трындеть. Завтра, как будет время, набирай, договоримся, где увидеться.

На этом и порешали. Вечер Артем провел за ноутбуком. Но ничего особо нового по Либерману в новостях не нашел. Перед сном мысли вернулись к Светлане.

«Ничего, только все это закончится – приеду к тебе, и никогда не дам повода для слез. Никогда! Прости, любимая!»

Утром Артем заехал за адвокатом. Пока ехали, обсудили разные, даже наиболее мрачные версии событий. Вскоре их снова встречал следователь Соломин. На этот раз он выглядел суровым и максимально деловым. Он же самостоятельно вел протокол допроса свидетеля Горбунова.

Вопросы были понятны. Все начиналось со времени, когда Артем попал в медцентр к Ялынскому, и – далее по датам.

– Как вы познакомились с Либерманом?.. Когда первый раз увидели Анисимова?.. Как часто созванивались с теми, с кем лежали в одной палате в медцентре, когда были в Москве?..

Артем отвечал спокойно и обстоятельно. Адвокат в дело не вмешивался до той поры, пока Соломин не задал явно провокационный вопрос:

– Когда и с какой целью вами и вашими знакомыми Либерманом, Анисимовым, Вадеевым, Белкиным была достигнута договоренность об убийстве одного или нескольких гражданских лиц?

– Гражданин следователь, – Мотовилов даже привстал, – я попрошу вас ограничить моего клиента от измышлений, которые вам и вашим коллегам преподносят не самые здоровые люди, пусть и носящие белые халаты!