Не боярское дело 2

Меньше всего мне сейчас хочется играть в слова. Гораздо полезнее было бы прилечь минуток на пятьсот куда-нибудь в тёплое место, и тихо отбыть в царство Морфея.

— Так зовут Главу Клана шиноби. Его настоящее имя Хаттори Ясунага, но вряд ли кто это имя помнит. Уже лет тридцать, как все его величают Чёрным Драконом.

— Он что, так знаменит?

— Да, это легенда. Можно сказать, что авторитет его Клана — это во многом личная заслуга самого Дракона.

— А вот это очень даже хорошо, — задумался я над выгодами сложившейся ситуации, — Думаю, всем нам нужно убедиться, что этот старик действительно Чёрный Дракон. Так что, вы можете осмотреть его вместе с Целителями. Кстати, а до этих ваших шиноби можно как-то будет донести мои слова? Скажем, послание им передать?

— Непосредственно до членов Клана вряд ли. Разве только через посредников. В каждом крупном городе Японии есть человек, с помощью которого можно заказать услуги ниндзя. Обычно это вполне респектабельный господин, занимающийся обычной торговлей или владелец идзакая. Знаете, существуют в городах такие небольшие заведения, где можно выпить сакэ и перекусить. Думаю, у моих людей есть на примете такие посредники, — тут же поспешил Абэ закончить свою речь, заметив, что я снова начинаю морщиться.

— Тогда пройдите сейчас вместе с целительницами, и если этот человек действительно окажется этим самым Драконом, то пусть посредникам передадут мои слова. Я, князь Рюдзин, утоплю Чёрного Дракона в солдатском сортире, если по вине его Клана на Хоккайдо упадёт ещё хоть одна капля крови. И так же буду поступать со всеми остальными шиноби, которым объявлю личную войну. Обменять своего предводителя они могут на голову Главы сёгуната. Срок — месяц.

Покинув ошеломлённого Абэ, я с трудом добрался до довольно старого автомобиля, который вместе с особняком достался мне от прежнего хозяина. Впрочем, машина была исправна, в отличном состоянии, а пробег на ней до смешного мал.

— Ты действительно собираешься так поступить с Главой Клана? — вполголоса поинтересовалась Аю, когда мы сели в машину.

— Какой он к чёрту Глава? Главарь шайки наёмных убийц. Ему самое место на виселице. Не видел бы я своей выгоды в его дальнейшем существовании, то так бы и сделал. Повесил, да и всё.

— Но ты говорил страшные вещи. Разве можно так поступать?

— Всё я правильно сказал. Весь авторитет этих убийц держится на страхе и тех сказках, которые, скорее всего, они сами же про себя и выдумывают. Если люди узнают, что главаря шиноби утопили в дерьме, и так же я буду поступать со всеми остальными убийцами, то их перестанут бояться и мы очень быстро сможем выявить всех подозрительных лиц. Сейчас только страх сковывает языки обычным людям.

— Ты думаешь, они убьют Главу сёгуната? — помолчав и подумав над моими словами, спросила Аю.

— Им деваться некуда, — пожал я плечами, — Авторитет зарабатывается годами, а то и поколениями, зато потерять его можно в одну минуту. Унизительная смерть их предводителя запомниться людям навсегда.

— Но ниндзя могут попытаться убить тебя, — встревожилась жена.

— Сдаётся мне, что они не глупые люди. Что им даст моя смерть? Случись такое, и можешь не сомневаться, что наши казаки тут же опустят Чёрного Дракона башкой вниз в самый грязный сортир. Кроме того, чтобы меня убить всем шиноби придётся очень сильно постараться. И представь, что произойдёт, если их попытка окажется неудачной. Я достаточно богат для того, чтобы предложить за каждого ниндзя столько денег, сколько обычный японец зарабатывает за всю свою сознательную жизнь. Да мне их твои подданные пачками понесут и в штабеля будут укладывать.

— Почему тогда мой отец этого не сделал? — искренне удивилась Аю.

— Мы по-разному думаем. Это национальный менталитет. Японцы исторически привыкли к ниндзя, как к неизбежному злу, и, как мне кажется, относятся к ним довольно терпимо, как к оружию в чужих руках. Вряд ли какой из Кланов когда-нибудь объявлял о кровной мести сразу всем шиноби.

— В Японии такое не принято. Кроме того, кровную месть запретил ещё мой дед, но даже когда она была разрешена, то это было обставлено, как сложная бюрократическая процедура с целым рядом условностей и ограничений, — тут же присела Аю на своего любимого конька, начав меня просвещать на предмет японской истории и культуры.

Нет, так-то Аю — практически идеальная жена, но свои пунктики у неё всё равно имеются. Соглашусь, что в своих попытках приобщить меня к японскому восприятию жизни, она действует из лучших побуждений. Мы оба понимаем, что муж Императрицы должен представлять себе, что движет подданными его жены. Другими словами, она хочет научить меня понимать японцев, а я пытаюсь привнести новаторские методы в управление страной. И да, "мочить в сортирах" — это по-русски.

— Солнце моё, давай ты мне завтра с утра про всё это расскажешь, — попросил я жену, зевнув при этом так, что чуть было челюсть себе не вывихнул.