Не бойся Адама

Жюльетта заметила, что это признание повергло ее собеседников в панику. Они прокручивали в голове разнообразные варианты один хуже другого. В безумном мире радикальных движений каждому повсюду чудится предательство. Джонатан не раз говорил ей об этом. Жюльетта не сомневалась, что сумеет извлечь из этого пользу для себя, — надо лишь заморочить тюремщикам голову насчет ее контактов и истинных намерений.

— Не будем об этом. Те, у кого она находится, отдадут ее только мне, либо в моем присутствии.

С самого начала разговора Жюльетта смотрела на крупные, покрытые черными волосами руки мужчины. Интересно, какое применение он им найдет: даст ей пощечину, ударит, задушит ее? Казалось, что руки с нетерпением ждут окончания этапа разговоров.

Последовавшее за ее словами молчание могло разрешиться как угодно. Жюльетта хорошо понимала проблему выбора. Они могли принять ее в группу и использовать ее преданность и решимость, а могли и вступить с ней в единоборство, которое еще неизвестно чем окончится. И тот и другой варианты, бесспорно, подразумевали риск, но в любом случае на кону стояла ее голова. Однако же, выведя из игры Жюльетту, они рисковали потерять все.

Американка сделала какой-то жест, и девушка поняла, что силовое решение пока откладывается. Им, должно быть, придется советоваться со своими таинственными начальниками.

Не говоря ни слова, они проводили ее до комнаты. Южно-африканец раздраженно хлопнул дверью, и его руки дали себе наконец волю, с грохотом дернув задвижку. Впервые после своего приезда Жюльетта оказалась запертой, словно в камере.

Напряжение отпустило, и ей удалось забыться сном. Она проснулась после полудня на следующий день с засохшей слюной на губах и отпечатком подушки на щеке. Разбудил ее звук отпираемой двери. Она так и не успела спросить себя, что же будет дальше. За дверью стояли два африканца в голубых футболках с короткими рукавами. Один держал в руках чемодан Жюльетты. Они сделали ей знак следовать за ними. Во дворе Жюльетте завязали глаза.

Переезд на машине оказался недолгим. Жюльетта с наслаждением вдыхала рвущийся в окно сухой и теплый воздух. Потом она уловила запах керосина и всем телом ощутила кожу сидений двухмоторного самолета, на котором прилетела сюда. Кто-то снял с ее глаз повязку. Через два часа она уже была в международном аэропорту Йоханнесбурга с билетом на рейс до Майами. Шагая по выложенным мрамором коридорам, Жюльетта что-то напевала про себя. Первую партию она выиграла.

Глава 6

Острова Зеленого Мыса

Во время перелета до Ила-до-Саль Поль спрашивал себя, не окажется ли в итоге прав Лоуренс. Они включились в мировую игру на основании весьма зыбких улик. Вся эта история с холерой была лишь рабочей гипотезой, а теперь она затянула их с головой. Зависимость, в которую попал от холеры такой вроде бы разумный человек, как профессор Шампель, оказалась настоящей заразой. В холере было и вправду что-то потрясающее воображение. Поль прихватил с собой пухлое досье на эту тему и не отрывался от него всю дорогу.

С какой стороны ни посмотри, холера выглядит простой и малоинтересной патологией, с не очень-то аппетитными классическими симптомами. В несколько минут холера превращает человека в худой бурдюк, сочащийся из всех дыр. Вряд ли именно это к ней привораживало. Что же тогда? Ее древние корни в истории человечества? Или неудержимость, сделавшая из этой болезни первое проявление глобализации? А может, ее коварная близость к человеку, которого она сопровождала во всех его несчастьях, войнах и бедности, а пуще всего в ежедневных тяготах нищеты?

Холера — это оборотная сторона человеческих судеб. В то время как мы завоевывали планету и приручали стихии, холера всегда напоминала нам о пределах нашей отваги и силы. Она без устали собирает плату с тех, кто мнит себя в расчете с прогрессом. Она царит среди обреченных на нищету и принесенных на алтарь войны, среди всех жертв нашего неудержимого стремления к завоеваниям. Холера — это осознание наших неудач, свидетельница нашей слабости, символ Земли, детьми которой мы все остаемся, даже когда наш дух воспаряет к чертогам высоких идей, идеалам прогресса и бессмертия.

Кому же понадобилось завладеть этим орудием? Что выйдет из союза человеческого ума с этой черной стороной нашей жизни? В самой мысли о том, что холерой можно манипулировать вне зависимости от ее эффективности в качестве биологического оружия, было что-то пленительное. Выходит, что Поль бросился в погоню за чистой воды химерой без всякой надежды добыть что-либо кроме платы за пустопорожние размышления.

Поль с неохотой признался себе в этом, когда пилот заложил над морем вираж, заходя на посадочную полосу. Спускаясь по трапу во влажную духоту солнечного дня, Поль физически ощущал нелепость происходящего. Зачем он явился на эти Богом забытые острова? Что приехал искать? Следы преступления, совершенного с помощью вибриона холеры? Но ведь жертв, можно сказать, и не было. Следы человеческой воли в распространении болезни? Как же установить эту связь спустя почти год после событий?