Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»

— Два, три — это я утверждать не могу, и никто не возьмётся. Но если море будет тихое, с катером ничего не случится, пираты в пути не встретятся — примерно на такой срок рассчитывать можно, плюс-минус лапоть… — Басманов давно научился не говорить о конкретных сроках в подобных случаях. — Но я бы всё же самолёт предложил. Тут-то фактически — разогнаться, взлететь и сесть. А моторы у нас надёжные, не сомневайтесь. Ничуть не хуже, чем в ваше время.

На том и согласились. Действительно, три часа в море, пусть и таком тихом, как Мраморное, на военном катере… С непривычки может растрясти так, что не только обеда, ужина не захочется. На парусной яхте бы неплохо, не спеша — так весь день на дорогу уйдёт. Вообще, хорошую морскую прогулку, до утра, предусмотреть в программе стоит, но эту уже как обстановка сложится.

Гидроаэроплан «Г-20» «Буревестник» системы Григоровича, постройки Николаевских заводов, представлял собой штабной вариант дальнего морского разведчика, по типу приближаясь к широко известной «Каталине», придуманной американцами десятью годами позже, но с многими конструктивными и технологическими усовершенствованиями. На базе человеческой техники конца XX века, а моментами и нечеловеческой, форзелианской.

В самолёте, который предложил Басманов, имелся удобный, но без особого шика оформленный двенадцатиместный салон и всё необходимое, чтобы обеспечить отдых и работу нескольких высоких командиров при двадцатичасовом полёте радиусом до шести тысяч километров.

Гонять такую машину «до ближнего угла» выглядело не совсем рационально, но чего не сделаешь ради дорогих гостей.

Пока девушки и Катранджи собирались и переодевались с учётом изменившихся обстоятельств, Уваров продолжил беседу с Михаилом Фёдоровичем, теперь — об особенностях жизни и государственного устройства Югороссии, о которой Валерий имел самые поверхностные представления. В его времени никаких открытых публикаций об этой реальности, естественно, не существовало, да и о самом факте её наличия знало считаное число людей. А заниматься этим вопросом специально Валерию как-то не приходило в голову. Хватало своих забот, а на досуге он предпочитал изучать «первую реальность», странный мир Фёста, существующий в той же системе пространственно-временных координат, но разительно отличающийся от собственного. Прежде всего с военно-исторической точки зрения, поскольку главная угроза исходила именно оттуда, но и с культурной тоже. Имелось там столько книг и особенно фильмов, пользовавшихся бешеной популярностью у весьма узкого круга эстетов и специалистов, «допущенных к тайне».

А Югороссия — ну чем она могла особенно интересовать? Исключительно своей парадоксальностью. Существует где-то на задворках времени «исторический тупичок» (почему тупичок? А как ещё назвать мир, отставший в развитии почти на сто лет и явно неспособный догнать более «цивилизованные»?). Ну, не тупичок, так некий заповедник истории, «изолят», вроде «плато Мепл-Уайта».

Никто пока не говорил Уварову об изначальной искусственности этой «ветки», а сам он и вообразить не мог, как на самом деле это было сделано. Знал, что множественность параллельных миров есть естественное, но пока не объяснённое до конца свойство природы — и достаточно. Как будто теория эволюции жизни на Земле более понятна и более объяснима.

Но сейчас ему здесь работать, а он привык обладать как можно более полной информацией о ТВД, желательно — из заслуживающих доверия источников. География здесь была та же самая, история до девятьсот восемнадцатого практически общая, лишь последние восемь лет развивалась Югороссия «по собственному сценарию». А вот психология обитателей этого в высшей мере необычного государственного образования его интересовала чрезвычайно. Наверняка ведь придётся с этим миром не просто контактировать в течение ближайшей недели. Опыт и предчувствие подсказывали, что судьба его завяжется с Югороссией гораздо туже, чем можно это сейчас представить. А предчувствиям своим он привык доверять. Последние годы ничего с ним не случалось «просто так».

Басманов согласился его просветить, с позиции исследователя-эмпирика, не вдающегося в философствования, но располагающего огромным фактическим материалом. И коллеги-офицера, знающего, что в таких случаях наиболее важно и полезно для службы.