Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»

Вот Вадим и забросил блесну, которую такой типаж, как Мятлев, ни за что не мог оставить без внимания. А уж подсечь и вытащить добычу — вопрос квалификации рыбака. Кроме всех возможных благ — бытовых, служебных, интеллектуальных, Ляхов предложил его вниманию немыслимой красоты и изящества девушку, наделённую вдобавок качествами, словно бы несовместимыми с изысканными чертами лица, длиной и точёностью ножек, манерами выпускницы Смольного института. Самое же главное, генералу гарантировалось никогда, даже в условиях многомиллионной Москвы, недостижимое преимущество — его интрижка не станет в том мире всеобщим достоянием, хоть по всей Тверской из конца в конец в обнимку с новой пассией разгуливай! По другой Тверской, естественно.

Офицер имперского спецназа, непревзойдённый стрелок, гетера, умеющая поддерживать учёные беседы, и гейша, знающая наизусть и на разных языках тысячи стихов! Бывает ли такое, в одной молодой девушке сосредоточенное? За вдесятеро меньшие достоинства умнейшие люди судьбой и жизнью рисковали, душу, говорят, дьяволу продавали.

— Давай мы оставим серьёзные разговоры на завтра, — предложил Мятлев, доказывая, что блесна с крючком-«тройником» проглочена сразу и на всю возможную глубину. — Ты, как мужчина и офицер, гарантируешь, что Герта свободна и я не стану зря, как носорог, глядящий на Луну, тратить цветы своей селезёнки?

Умеет изящно выражаться господин генерал контрразведки. Хотя цитата всё из тех же Стругацких, если память не изменяет.

— Что она незамужем и у неё нет сейчас бойфренда — гарантирую стопроцентно. А в её ты вкусе или нет, считает ли она, что в двадцать два года сорокалетний мужик способен представлять какой-то интерес, — ты сам выясняй.

Мятлев прямо напружинился, как гепард, завидевший антилопу. Впрочем, на гепарда он статью не очень походил.

— Договорились. Возвращаемся к девушкам, и ты уже мне больше не мешай.

Сказано это было таким тоном, что, и не читай Ляхов генеральской психокарты, и так бы сообразил, с каким мастером имеет дело.

— С Людой твоей я буду общаться, как светскому человеку положено, любезничать, иногда рискованно, но без всякой задней мысли. Будь спокоен. Она мне потребуется для направления и развития главного удара, — оговорил диспозицию Мятлев.

— Вроде как чужой шар в бильярде? — усмехнулся Вадим.

— Вот именно. Я же с ними и не разговаривал ещё, на ходу придётся ориентироваться. Очень хорошо знакомство затевать, когда твоя — с подружкой…

— Можешь не пояснять. — Вадиму эта методика тоже была известна. Тут главное — не заиграться, а то окажешься сам в лузе, и совсем не той, что планировал.

— Все, генерал, мешать не буду. Где смогу — поддержу. С тебя за это — не вмешиваться в мои контакты с вашей «президентской ратью». У меня и на Писателя, и на Журналиста с Философом — свои виды. Но не через твою голову.

— Слажено. — Мятлев докуривал вторую папиросу, весь уже, как актёр перед выходом, погрузившийся в роль.

— И последнее. Я тебе гарантирую — если у тебя с Гертой что-нибудь получится, хоть двухнедельную, хоть месячную турпоездку я вам организую. По Великой России и пока ещё мирным странам ТАОС. Южнее — не стоит. Там даже такая эскорт-леди, как баронесса Витгефт, тебя долго спасать не сможет.

— Почему? — странно удивился генерал.

— Патроны кончатся, — лаконично ответил Ляхов. Он-то помнил, как это страшно — нащупывать в кармане последнюю обойму.

— Так плохо? — профессионально спросил Мятлев.

— Хуже, чем у нас в Сомали или Афгане. Доживёшь — увидишь.

— Баронесса, — непонятно-мечтательным тоном сказал Леонид. Разговор насчёт патронов, имеющих омерзительное свойство кончаться в самый неподходящий момент, он решил оставить на потом.

«Готов, значит», — подумал Ляхов. При всём его мужском, врачебном и офицерском опыте Вадиму до сих пор странно было наблюдать только что нормальных мужиков, вдруг стремительно уходящих под власть гормонов. А сядет он рядом с Гертой и Людой рядышком, и феромоны[145] в ход пойдут. Тогда уже полный абзац генералу.

— Баронесса, — сочувственно, но с нотками ротного командира повторил Ляхов. — Баронесса Рене де ля Тур.

Мятлев посмотрел на него подозрительно и как бы даже с обидой.

— Молодой человек, в ваши годы и в нынешнем обществе, где вы, похоже, заняли достойное место с вашей дурацкой «паранормальной комиссией», свободное цитирование Ремарка едва ли прибавит вам авторитета. Скорее, напротив. Известный журналист Волович не так давно написал в своей колонке, что Ремарка могут считать своим кумиром только совершеннейшие маргиналы, коим недоступен Хемингуэй, а тем более Коэльо с Мураками и Павичем. Вместо погружения в тайные глубины личности — потакание архаичным стереотипам.