Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»

«Чёрт его знает, — подумал Вадим. — Гомеостата не имеет, а вторую пол-литру добирает, оставаясь почти в порядке. Небось ложку того адсорбционного порошка глотнул, что Вовка Беляков совсем для других целей изобретал»[153]. Это он вспомнил своего одноклассника, окончившего институт тонкой химической технологии и создававшего в своём НИИ всякие хитрые композиты, находящие, в частности, и такое утилитарное применение.

— Ну так скажи мне по-мужски, по-товарищески — у меня с ней что-нибудь может получиться? Помимо твоих оперативных игр? Настоящее?

Похоже, последнее слово Мятлев произнёс искренне, от всей души.

А почему бы и нет? «Выражаясь научно — бывает».

Ляхов опять дважды пыхнул сигарой, чтобы вопреки всем правилам извлечь порцию дыма, которой можно затянуться как следует, а не впитывать никотин слизистой оболочкой рта. Всегда проклятые буржуи бессмысленную ерунду придумывают.

— Что же я могу тебе сказать, господин-товарищ генерал? Я не Иван Грозный, «над своими холопами не волен». Сумеешь девушку заинтересовать, особенно после хорошего преферанса, всё в твоих руках. Я сказал — гостевые спальни имеются. Нет — нет. Я, полковник, подпоручику чужой службы не могу приказать в твою койку ложиться. Нет в уставе такой формулы. Достаточно доходчиво?

Вадим сказал это резко, слегка даже агрессивно. Чтоб не думал специалист, что перед ним приплясывать станут, лишь бы в свои сети затянуть. Свобода у нас, полная свобода! «Хозяин — барин. Хочет живёт, хочет удавится». Что-то не нравится — прямо сейчас можем на порог собственного жилища высадить. Со всей положенной любезностью. И букет роз для супруги передать.

— Ладно, ладно, оставь, не заводись, — успокаивающе положил Мятлев руку на колено Ляхова.

Девушки в это время переоделись попросту: лёгкие непрозрачные халатики, у каждой под цвет волос, домашние тапочки вместо надоевших шпилек. Макияж смыли, волосы распустили. Правда, под халатиками совсем ничего, сразу любому видно, так нужно ведь и девушкам от «артикулом предусмотренных» предметов туалета отдохнуть. В преферанс играть — ничего лишнего и отвлекающего. Ни самих себя, ни партнёров.

Со стола для игры убрали скатерть (жена и скатерть — главные враги преферанса!), поставили рядом сервировочный столик со всем необходимым, чтобы потом не отвлекаться. Герта, готовя на кухне кофе и лёгкие закуски, вдруг спросила Вяземскую, будто раньше не успела:

— Как думаешь, если сильно настаивать будет — согласиться?

— Ни за что, — резко, даже чуть слишком, ответила Людмила. — Успеешь. Сегодня уступишь — вдруг этого ему и хватит? Коллекционеры такие бывают. Поимел дурочку, очередную запись в «донжуанском списке» сделал, и вперёд, за следующей. И вся твоя дальнейшая работа — где?

— Верно, — слегка разочарованно согласилась Герта. — А ты с Вадимом — уже?

У них после школы Дайяны и службы в женском взводе никаких запретных тем для разговоров фактически не существовало. А уж всё, касающееся взаимоотношений между полами, обсуждалось постоянно, особенно после отбоя, и, как правило, «своими словами», без эвфемизмов.

— И я — нет. Нам спешить некуда. Сам Ляхов-Секонд обручение произвёл. Могу и полгода терпеть, чтобы всё по правилам получилось. Я честной женой собираюсь стать, а не… Чтобы после свадьбы краснеть и объясняться не пришлось.

А Герта тут же припомнила раздел одного из наставлений по «практической эротике», где говорилось, что девушке старше девятнадцати лет для поддержания гормонального баланса и сохранения психики в хорошем эмоциональном тонусе необходимо заниматься личной жизнью не меньше трёх раз в неделю.

Вяземская фыркнула:

— Слава богу, что Левашов нас от такой участи избавил. Координаторш из нас не получилось. Представить только — выходишь замуж в двадцать три, допустим, а за спиной у тебя «опыт» в четыреста с лишним «процедур» с полусотней партнёров. Те инструкции не для людей писались…

Герта точными движениями нарисовала на листе бумаги «пулю», положила рядом нераспечатанную колоду, четыре карандаша.

— Всё правильно говоришь, я и сама так часто думаю. Замуж за единственного и любимого — это, конечно, здорово. Так не всем же, как вам с Настей, везёт. Но я о деле. Если он сегодня сильно пристанет? Бить его, что ли? Не по сюжету получится… — с долей сожаления спросила всё ещё девушка Витгефт у такой же девушки Вяземской.

— Если мы на мизерах совсем его не отрубим[154], иди с ним, обязательно, и позволь ему абсолютно всё, что в голову взбредёт, кроме… А на самом пике — осади. «Да как вы можете, я не такая!» Очень ласково, рук ломать и синяков оставлять не надо. В крайнем случае — укажи на дверь, но очень убедительно. Утром он не победителем будет на тебя смотреть, а жалкими собачьими глазами. Потом, если нормально пойдёт, верёвки из него вить сможешь. А сегодня — изобрази, как я сказала.