Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер

— Эй, парни! Быстро двигайтесь. Сюда, в мою сторону. Тройками, сюда, ко мне, направо-налево. Одна за одной. Быстрее, быстрее, не толпиться, задумываться потом будете, выйдем в море — времени хватит. А сейчас — до отхода два часа, а вас нужно разместить чёртову уйму! Все вопросы потом, проходите и размещаетесь.

Этот человек, больше всего похожий на боцмана, скорее военного, а не гражданского, не произнёс пока ни одного грубого слова, но выражение лица и интонации намекали, что в случае чего за этим дело не станет, и не только за словами.

Николай хотел было двинуться вперёд, но Бекетов придержал его за рукав.

— Обожди. Дальше не пойдём, — он бросил свой рюкзак на третью от входа нижнюю койку, сел, указал товарищу на соседнюю. Возбуждённые всем происходящим, несколько даже напуганные и подавленные несовпадением воображаемого с действительностью (как будто на самом деле ожидали, что их повезут на круизном лайнере), иммигранты потянулись в глубь кубрика.

— К выходу ближе, — он указал Николаю узкий трап на левой торцовой переборке, — всегда спокойнее.

Трап заканчивался не люком, а узким тамбуром с небольшой овальной дверью.

— Что, ребята, — спросил тоже не пошедший дальше, крепко сбитый, непропорционально широкоплечий парень лет двадцати восьми, наверное, с коротким рыжим ежиком волос. В таверне они его за всё время пребывания не видели, — не в первый раз на коробке?

Юрий неопределённо дернул плечом, всматриваясь в желтовато-зелёные глаза. Спокоен, уверен в себе и, пожалуй, добродушен. Как бы тоже не бывший морпех, или просто флотский, не ниже, чем сверхсрочный унтер. Не озирается удивлённо, как другие, всё вокруг знает и понимает, непоколебимо уверен в себе.

— Мы с вами, если не против. — Парень оттолкнул кого-то, нацелившегося занять место возле Карташова, присёл. — Ваня, Саня, сюда, — указал на второй ярус двум очень похожим на него и друг на друга ребятам, года на три-четыре моложе. Те послушно взобрались наверх. — А третий ярус — для салаг и дураков, — философски сообщил он.

— Братья, что ли? — осведомился Юрий.

— Близнецы. Меня Егором зовут. Кузнецовы мы.

Бекетов назвал себя и Николая.

— Будем вместе держаться, не против? — почти утвердительно сказал Егор, отказа его тон как бы не предусматривал. Точно — унтер, боцманмат, а то и боцман[106].

— А чего ж — против? В компании веселее.

— Где б тут покурить? — полез в карман новый знакомец.

— Небось укажут. И где курить, и куда травить, как в море выйдем.

— Точно, братишка, — обрадовался Егор. — Я на ЧФ служил, на крейсере «Адмирал Лазарев», старшиной трюмного дивизиона живучести. Два года, как уволился.

— А Ваня-Саня?

— Территориалы, — пренебрежительно махнул рукой старшина. — Батя у нас сильно болел тогда, а воинский начальник — его кум. Вот и оставили в уезде, в комендантской роте. Вы сами из каких?

— Тихоокеанцы. Я — морпех, ротный фельдфебель, Коля — электрик с БДК.

— Пойдёт дело, — обрадовался Егор, — выпить за знакомство не желаете? У нас есть.

— Да и у нас тоже. Только не спеши, успеется.

В течение следующего часа кубрик набился под завязку. Несмотря на вентиляцию, отчётливо потянуло густым казарменным духом. Во многих местах сразу закурили. А чего бояться? Того боцмана, что ли? Что он сделает полусотне мужиков, ему никак не подчинённых.

Чтобы сразу начать ориентироваться в обстановке, Юрий предложил «пройтись по округе», посмотреть, что здесь как и почём. К друзьям присоединился Егор, а молодых оставили присматривать за вещами.

За левой дверью, ведущей в корму, располагались гальюны на три десятка мест (явно общие на несколько кубриков), разделённые на секции по пять традиционных на всех флотах унитазов типа «Генуя», длинные, сразу на полсотни человек умывальники и всего шесть душевых кабинок. Бойлерная с холодной пресной водой и кипятком (в душе и умывальниках вода пока из опреснителей, мерзкая на вкус, а на походе будет забортная, штатским наверняка не понравится). И еще вдоль переборок несколько задраенных дверей, в палубе четыре окружённых высокими комингсами люка, ведущих в низы, три почти отвесных трапа к большим, снабжённым кремальерами крышкам в подволоке. Такие же люки и трапы наверх имелись и в кубрике.

Через узкий и длинный поперечный коридор, проходящий, скорее всего, над турбинным отделением, исследователи попали во второй кубрик, такой же, как у них. Два трапа на площадке посередине коридора вели в жилые отсеки, переделанные, по словам Николая, из снарядных погребов для казематов противоминной артиллерии. Тем, кого направили сюда, совсем не повезло: через переборки гул машин и вибрация ощущались гораздо сильнее, и воздух казался более спёртым. Но это уже психология — чем отсеки ниже под ватерлинией и теснее, тем отчётливей проявляются симптомы клаустрофобии даже у привычных людей.

— Грамотно место выбрал, — похвалил Егор Бекетова, когда они вернулись к себе. — Если что — выскочить успеем.

— Что — «если что»? — с интересом спросил Николай.

— Торпеда в борт или мина. Не слышал, что ли, про подводные лодки?

— Так те, как у нас писали, вроде английские и были?