Не бойся друзей

Мятлев до конца докурил «корниловскую» папиросу, не спеша, растягивая удовольствие, как солдаты на фронте курят — до последней складки вытрусив кисет и кое-как набрав на закрутку, возможно, последнюю в жизни. Ляхов признал в Леониде настоящего курильщика. Сам он баловался этим делом с первого курса военфака, но именно что «баловался» — мог курить всё подряд — сигареты, сигары, трубку, в царской России — папиросы. Бывало — помногу, но без пристрастия. В случае чего обходился без табака и сутки, и неделю, выражение — «уши пухнут» к нему не относилось.

А Леонид был в курении такой же гурман, как другие в еде, напитках или женщинах. И загасил догоревшую до начала картонного мундштука папиросу («до фабрики», как в советское время говорили) с явным и отчётливым сожалением.

— Не переживай ты так, генерал, — сочувственно сказал Ляхов, поняв настроение Мятлева. — Закуривай вторую, если хочется. Уж чего-чего — этих папирос и любых других мы тебе организуем неограниченные поставки. Поедем с тобой в ныне российский Трапезунд, познакомишься с губернатором генерал-лейтенантом Тер-Гукасовым, он ради нового друга прикажет особую табачную смесь изобрести, сопроводит цветистым посвящением и коробку со своими стихами и вашим парадным портретом в обнимку в течение суток выпустит.

— Неужели там у них так дела делаются? — не скрыл удивления, неподобающего званию и должности, Мятлев.

— Да только так и делаются, — опять вполне искренне засмеялся Вадим. — У нас же сейчас вся пресса, что отечественная, что зарубежная, сплошь забита алармистским бредом: «Куда катится европейская цивилизация?», «Минареты над Парижем», «Крах модерна», «Закат Европы» (причём не Шпенглера, сто лет назад это предсказавшего, а новых «философов»). Можешь сам продолжить, если в курсе. А Олег Константинович, неизречённой мудрости человек, двадцать лет в роли «Местоблюстителя» коловращение мира наблюдая, за это время несколько географических и геополитических книг написал и две диссертации, — счёл нужным просветить Контрразведчика Ляхов. — И пришёл к выводу, что только немедленное возвращение доверенного ему Отечества к военно-феодальной формации и возрождение Самодержавия даёт шанс на достойный ответ очередному цивилизационному вызову.

— Как ты разбрасываешься, — с сожалением сказал Мятлев. — С темы на тему и с мысли на мысль перескакиваешь, будто боишься не успеть. А мы успеем хоть за час, хоть за сутки всё обсудить. Нас, слава богу, никто в шею не гонит. Или ты просто в другом темпе живёшь? Я предпочитаю — в обычном.

Ляхов обратил внимание, что Мятлев, умеющий контролировать ситуацию, крайне неглупый профессионал, то и дело перебрасывал взгляд на «валькирий». На их чуть поддёрнутые юбки, из-под скатерти демонстрирующие то, что в нынешнюю эпоху никого интересовать не должно бы. В маршрутку садись и любуйся на бесконечное количество входящих и выходящих девушек. С каких хочешь ракурсов. Однако же эти части тела, или — именно этих девушек, как-то по-особенному задевали генерала. Читал, наверняка читал книги Ивана Антоновича Ефремова. Следовательно, сработала «вторая схема» Ляхова-Фёста.

Вадим ведь не только фактической биографией генерала занимался. Шар, будучи очень полезным устройством, в том числе и «коллектором рассеянной информации», и «селектором стабильной», всё равно оставался «железкой», пусть и на многое способной. Суметь задать ему правильный вопрос, а потом понять смысл ответа — вот в чём хитрость!

Ляхов, врач, разведчик и контрразведчик, вовремя сообразил, что наряду с иными моментами невредно поинтересоваться сексуальными свойствами, способностями, склонностями и фобиями господина генерала. Не раз в истории случалось, что у многих весьма почтенных политических деятелей здесь и крылась «ахиллесова пята». Специально Вадим не интересовался корреляцией этих качеств личности «больших людей», но кое-какая тенденция просматривалась даже с дилетантских позиций. Врожденно-повышенный гормональный фон или необходимость компенсации интеллектуальных перегрузок противоположными эмоциями. Хотя бы и нынешнего государя-императора взять.

И Шар тут же его порадовал.

Действительно, женским полом Мятлев интересовался всегда, принадлежа к не слишком распространённой страте бабников-эстетов. Не из тех он был мужиков, что за каждой юбкой гоняются, стремясь соблазнить любую из их носительниц, независимо от внешности, часто — просто ради спортивного интереса, нагоняя счёт. Леонид Ефимович подходил к процессу особо тщательно, выбирая лучших из лучших, а уже потом избирал подходящую именно для этой персоны тактику: то ли внезапного штурма, то ли планомерной осады. И цели своей обязательно добивался, пусть даже однократно.

Как следует нагулявшись, в положенное время женился, опять же на «красавице, умнице, спортсменке» и так далее. Его «брак по расчёту» оказался счастливым, поскольку расчёт был правильный. Но натуру не переделаешь, только теперь ему приходилось проявлять намного больше изощрённости и осторожности, чем раньше.