Не бойся, тебе понравится! (СИ)

Одно тревожило: эльфийка всё еще находилась в одном доме с Шахабом. Шад уверял, что регулярно навещает их и всё в порядке, и сыну Шаиста верила — зачем бы ему обманывать, но всё равно занозой сидела непроходящая тревога. Великая Мать раз за разом обещала себе взглянуть на Халлелу Безродную своими глазами, но всё время что-то не ладилось. Тащить преступницу во дворец — последнее дело, самой трудно выкроить время для визита, да и видеть старый дом не хотелось: слишком много воспоминаний и мыслей он мог пробудить, не до того.

Пойманные на попытке похищения эльфы помалкивали, уполномоченный представитель Нового Абалона зудел две противоположных мысли — о том, что эльфийку обязаны вернуть, и о том, что о мотивах своих профессионалов он ничего не знает, это была их личная инициатива. Но шайтарам бы стоило их отпустить, потому что…

Врал, конечно. Эту часть политики Шаиста не любила: когда кто-то врёт, нимало не смущаясь, и сам понимает, что врёт, и понимает, что окружающие это знают, но продолжает твердить одно и то же, как старый звуковой кристалл с ущербной памятью. Но от ушастых ничего другого уже и не ждали.

Впрочем, беспокойство о пленнице и её взаимоотношениях с сыном занимало Шаисту не всегда, чаще вытесняемое куда более насущными волнениями — разрухой, нищетой и другими последствиями многолетней власти интервентов. Гномы и орки, конечно, братья по тролльему наследию и готовы вкладывать деньги и прочие ресурсы, но совсем не из альтруистических соображений, эти выгоды не упустят, так что с ними тоже стоило соблюдать осторожность и поменьше полагаться на чужаков.

А эльфийка… Имелись подчинённые, ответственные за её судьбу. Внешний Свод вяло переругивался с представительством Нового Абалона, порой привлекая к этому канцелярию Великой Матери, и он же пытался трясти светлоликих на предмет экспериментов и незаконных действий спецназа. Разведка всё ещё пыталась выяснить, отчего вдруг эльфы так заинтересовались потерянной безродной отщепенкой, но пока тщетно — не хватало возможностей и агентуры.

Только Предки знают, сколько бы всё это еще тянулось, подобные дела редко решались быстро, но тут остроухие решили сделать новый неожиданный ход.

Уже давно наступил вечер и Шаиста пропустила ужин, засидевшись за бумагами, когда дежурный секретарь, разделявший с ней бремя трудоголизма, сообщил, что об аудиенции просит Ашрафи Хаиль, заместительница главы Внешнего Свода.

— Приветствую, о великая мать могучих гор и бурных вод, благословлённая Предками, — степенно поклонилась статная пожилая шайтара, годившаяся правительнице без малого в бабушки и согласившаяся занять своё место только из чувства долга. Она застала доэльфийские времена Кулаб-тана и имела большой опыт, поэтому Внешний Свод считал её возвращение с заслуженного отдыха великим благословением.

— Давай без официоза, — устало улыбнулась Шаиста. — Рабочий день уже окончен.

Ашрафи неодобрительно поджала губы и качнула головой, но препираться не стала, опустилась в кресло для посетителей и молча достала из слегка потёртой кожаной папки лист плотной эльфийской бумаги.

— Что это? — спросила Великая Мать, забирая документ.

— Это по вопросу Халлелы Безродной.

Шаиста озадаченно приподняла брови, но погрузилась в чтение, тем более прошение оказалось недлинным.

Если опустить канцелярщину и перевести с формального на шайтарский, эльфы заявляли, что Халлела Безродная — недееспособна, имеет проблемы с психикой и требует соответствующего ухода. Они обещали предъявить все справки и свидетельства, а также требовали предоставить доступ к несчастной врача, консула и уполномоченного представителя Нового Абалона.

— Недееспособный руководитель лаборатории? — сказала Шаиста, явно пробуя выражение на вкус. — Это что-то новенькое.

— Я посоветовалась со знатоками эльфийского права, а ты знаешь, на тех тропах коза шею свернёт, — размеренно заговорила Ашрафи. — Прецеденты были. Она отрезанная от корней и с точки зрения эльфов с их законодательством, — неполноценная. Считается, что без вреда для психики перенести отсечение невозможно. Закономерен вопрос, почему они заговорили об этом только сейчас, а до сих пор её неполноценность никому не мешала, но он юридически ничтожен.

— И что вот из этого следует? — Шаиста взмахнула листом и протянула его собеседнице.

— Сложно сказать. Они не требуют ничего такого, что мы не можем позволить, больше того, всё это вполне укладывается в требования Старжской конвенции о правах военнопленных, которую мы еще до эльфов подписывали и подпись не отзывали. Юридическая дееспособность пленного там не играет никакой роли, и запросить всё это можно было без неё. И потому мне не нравится, что эльфы о ней заговорили. Вообще, повидаться бы для начала с этой… Халлелой. — Она усмехнулась.

— Какие-то определённые подозрения? — нахмурилась Великая Мать.

— Нет. Имя забавное, — легко пояснила собеседница. — По нему и не поймёшь, то ли из какого-то человеческого народа, то ли наше, то ли орочье, то ли ещё чьё-то…