Не бойся темноты

Олька была не просто рассержена. Она пребывала в состоянии очень близком к бешенству. Девушка нервно ходила по гостиной Гринов, отсчитывая шаги и каждую минуту поглядывая на часы. Напротив сидел Серебряков, опустив свою темноволосую голову. Рыжеволосая сокурсница время от времени бросала на него красноречиво испепеляющие взгляды.

– Вот где она может быть? – в очередной раз, заламывая руки, нападала на Ромку верная подруга Остроуховой, – Я тебе все гляделки повукалупаваю, если с ней что-нибудь случиться.

Молодой человек молчал. А Ольку это бесило еще больше.

– Почему ты ее домой не отвез?!

 Серебряков приподнял голову, бросил в сторону девушки недобрый взгляд, но рыжая все не унималась.

– Дебил великовозрастный, – язвительно выплюнула она, – Что б еще раз тебе доверилась. Нужно было самой отпрашиваться.

Роман был терпелив, но не настолько что б терпеть оскорбления в свой адрес.

– Оль, если ты сейчас не заткнешься – я за себя не отвечаю. И без того тошно…

– Конечно же, ему теперь тошно! – всплеснула руками девушка, – Потерять больную, едва державшуюся на ногах девушку в медпункте? Это ж, какую голову нужно иметь?!

  Серебряков скривился и пробурчал:

– Я на секунду отлучился по важному делу.

 У Ольки от возмущения запылали не только щеки, но и уши.

– У твоего «важного дела» случаем не третий размер груди и откликается оно на имя «Надя»?

– Нет, – сухо процедил парень.

– Угу. А то я не видела, как  Третьякова подорвалась за тобой следом.

 Она хотела было еще что-то сказать, но замерла на полуслове, прислушиваясь к тихим шагам у порога. В следующую секунду входная дверь отворилась, и в проеме показалась сгорбившаяся фигура Тамары.

– Томка! – радостно взвизгнула Оля и бросилась обнимать подругу, – Я тебя сначала убью, потом покалечу, а затем отругаю.

– Пусти, – прохрипела Тома в ответ, пытаясь ослабить стальную хватку вокруг своей шеи.

– У тебя температура! – воскликнула Оля, прикасаясь губами ко лбу подруги, – Так, быстро в кровать. Ты лекарства купила?

У Томки стал совершенно растерянный вид.

– Лекарства?

Ражая закатила глаза и фыркнула:

– Все ясно. Иди уже наверх, ложись и подумай, как ты будешь оправдываться на этот раз, – строго приказала она, – А я подумаю, как тут все организовать…

Тамара заметила, как не предвещающий ничего хорошего взгляд подруги остановился на замершем Серебрякове и, отвернувшись, поплелась в сторону лестницы. В следующую секунду в комнате раздался приказной рык:

– Ромка! Дуй в аптеку, пока я добрая!

Томка улыбнулась уголками губ и в который раз обрадовалась, что ей так повезло  с подругой. До кровати она добралась только на одном упрямстве. Ватные ноги никак не желали слушаться свою хозяйку.

– Кошмар какой-то, – хрипло пробормотала девушка, чувствуя сильное головокружение.

Она скинула обувь и как есть, в одежде упала на кровать.

Она снова очнулась в странном месте. На это раз это был сад. Ярко светило солнце и припекало к спине. Тамара невольным движением повела плечами, и тонкая белоснежная шаль упала на траву. Такую яркую, сочную, что даже глазам было больно смотреть на это великолепие.

Себя она осознавала полулежащей на большом покрывале в окружении двух молодых леди. Почему леди? Они одеты так, словно сошли с полотен викторианской эпохи. Девушки смеялись, щебетали, изредка обращались к ней. Тамара в пол-уха слушала их надоедливое жужжание, скорее воспринимая как общий фон к сегодняшнему пейзажу. Словно дополнение к легкому ветерку, щебетанию птиц и легкому шуршанию листьев.

Вскоре к девушкам присоединились молодые люди. Улыбчивые, задорные. Они бросали на Тамару плотоядные взгляды, а она лениво накручивала золотой локон на палец и блуждала взглядом по яркой зелени сада, словно ожидая чего-то.

Где-то на самом краю Томкиного сознания поселился тревожный звоночек. Но она отогнала его, слишком поглощенная необычными ощущениями. Все чувства словно обострились до предела. Она могла услышать, как в плодовых деревьях летает шмель, как копает норку мышка, как муравьи ползают в траве. Девушка провела ладонью по траве. М-м-м. Какое блаженство. Просто непередаваемо приятно.

И тут ее взгляд уловил некое движение в листве. Смазанная тень. И она скорее ощущает, чем видит Эда. Тянется всем телом, словно довольная кошка, ощущая на себе его жадный взгляд.

Она знала, что он любуется ею издалека. От понимания этого по телу прошлась горячая волна. Девушка словно наяву чувствует обжигающее прикосновение настойчивых губ к обнаженным плечам, открытым благодаря смелому фасону утреннего платья.  В ней просыпается дикий чувственный голод. Из груди вырывается трепетный вздох, а между ног становится горячо настолько, что она судорожно сжимает их. И досадливо морщится, зная, что он самодовольно улыбается и знает, что никого ты не хотела с такой силой как его. Проклятая кровь!

Тамарин чуть затуманенный от страсти взгляд перемещается на группу молодых людей. Все они ухаживают и любезничают с благородными леди, но взгляды, как бы невзначай останавливаются на ее чуть приоткрытых лодыжках. Чувствуют. Чувствуют силу притяжения пылающей демоницы.