Не бойся волков

— Замолчи! Дай Каннику рассказать! — вмешался Филипп. Если эти двое сцепятся, остальные никогда не узнают, чем все закончилось. В любой момент в комнату могла войти Маргун. Она достаточно хорошо знала их и не надеялась, что они ее послушаются. Поэтому времени у них в обрез, а узнать хочется все подробности.

Канник терпеливо выжидал, украдкой поглядывая на подарки. Про себя он уже решил, что начнет с грильяжа.

— Ее тело уже начало гнить, — проговорил он с особым упором на слове «гнить».

— Чего-о?! — фыркнул Карстен. — Что за бред! Труп начинает разлагаться через несколько дней! А в тот момент Эркки даже убежать не успел, поэтому кончай сказки рассказывать…

— Ты хоть представляешь себе, как там было жарко?! — Канник наклонился вперед, а голос его задрожал от негодования. — На такой жаре трупы начинают гнить через несколько минут!

— Да откуда тебе знать-то?! Вот если сюда явятся полицейские, я у них обязательно спрошу. Но знаешь, Канник, им на тебя наплевать, потому что иначе они уже давно бы заявились.

— Ленсман сказал, что они обязательно придут.

— Это мы еще увидим. Но больше не смей говорить, что труп начал гнить, мы на это не купимся. И я, между прочим, заплатил, чтоб мне рассказали правду.

— Ладно! Самое жуткое могу и пропустить… Все-таки здесь дети… Так вот, из головы у нее торчала тяпка…

— Что за тяпка? — Филипп вновь подал голос.

— Ну такая, для прополки — ею еще картошку окучивают или сорняки выпалывают. На топор похожа, только черенок подлиннее. Вообще-то сработала она тут прямо как топор, голова у Халдис была почти разрублена, а один глаз вывалился и висел на то-о-оненькой жилке, и еще…

Карстен закатил глаза:

— Ты, по-моему, киношек обсмотрелся. Расскажи-ка лучше про Эркки.

— А кто такой Эркки? — спросил Симон. Его привезли сюда издалека, и он пока не успел освоиться.

— Лесной страшилка, — усмехнулся Карстен, расковыривая прыщик, — и ничего ему за это не будет. Его никогда не наказывают. Плюс ко всему он полный псих, а психов всегда оправдывают. Их кладут в больницу, кормят таблетками, а потом опять выпускают, и те вновь идут убивать. А если на него надеть смирительную рубашку, то он сможет насмерть зубами загрызть.

— И его выпустят на свободу? — встревожился Симон.

— Ты чего, тупой? Он уже на свободе. Его еще не нашли!

— И где он сейчас?

— Где-то в лесу.

Симон испуганно посмотрел в окно, на деревья.

— Эркки — сумасшедший. Но сумасшедший — не значит дурак, — глубокомысленно изрек Канник. — Он заметил, что я смотрю на него. И возможно, он станет на меня охотиться. Вообще-то полицейские должны приставить ко мне телохранителей. — Канник беспокойно оглядел слушателей, убедившись, что они осознали всю серьезность положения. Пусть поймут, каково это, когда над тобой нависла подобная опасность… Когда за тобой охотится псих… Хуже вряд ли придумаешь…

— Да ну! Он уж давно смылся отсюда. Ты же сам сказал: он не дурак. А как он выглядел? — поинтересовался Карстен. — Небось весь в крови?

— Он прятался за деревом, — тихо ответил Канник, — он стоял там в такой странной позе… руки обвисли… а уставился он прямо на меня! И глаза у него такие необычные… Мой дядя держит гренландских собак, так вот глаза у них — точь-в-точь как у Эркки. Беловатые такие, как у дохлой рыбы… — Канник вспомнил тот злосчастный миг, когда он стоял возле дома Халдис. Сердце бешено колотилось, он смотрел в лес, на темные деревья и внезапно заметил между стволами какую-то странную фигуру — сперва неподвижную, но потом она нагнулась, и Канник увидел бледное лицо и немигающие глаза. Даже при виде самого дьявола Канник испугался бы меньше. Словно заяц, он, не оглядываясь, побежал вниз по дороге, чуть не выбросив чемоданчик с луком и стрелами.

— А Эркки уже убивал кого-нибудь? — спросил Яффа, вытягивая затекшие ноги.

— Сначала он убил собственную мать. А потом того старика возле церкви, — уверенно ответил Канник, — и этот парень все еще разгуливает на свободе. В нашем приюте полно несовершеннолетних — глупо было открывать его в деревне, где живет серийный убийца.

— Чушь, — решительно возразил Карстен, — этот приют построили тут давным-давно, а Эркки спятил уже после.

— А почему его не посадят в психушку? — испуганно спросил Симон.

— Его уже сажали. Но он оттуда сбежал. Наверняка огрел дежурного по башке и украл ключи.

Этого Симон не вынес — он незаметно перебрался поближе к Карстену и прижался к нему.

— Да ладно, Симон, расслабься. У нас все двери заперты, — успокоил его Карстен, — к тому же Эркки никогда не сидит на одном месте и сейчас, скорее всего, идет в город, чтобы убить кого-нибудь там.

— Кого? — Симон готов был расплакаться.

— Да кого попадется. Он убивает не из ненависти.

— А зачем тогда?

— Он ощущает внутреннюю потребность в этом.

Про «внутреннюю потребность» Симон не понял, но спросить у него не хватило духу. Взяв коробочку с грильяжем, Канник надорвал упаковку и щедро пустил конфеты по кругу. Он упивался собственной славой. Никогда прежде его рассказы не привлекали столько всеобщего внимания. Мальчишки хватали конфеты и жадно чавкали.