Не будь дурой, детка! (СИ)

Дочь послушно кивнула и протянула рыдающему мальчику какую — то игрушку.

Савёлова похолодела. Она не стала слушать дальше. В какие — то секунды она обежала забор, огораживающий детскую площадку, и подлетела к дочери, присев возле нее на корточки.

— Не смей, Рина! Слышишь! Никогда не смей отдавать то, что тебе дорого! И плевать, что ты старшая! Плевать, что говорят все вокруг! Слышишь? Никогда, ни при каких обстоятельствах не отдавай то, что тебе дорого! Ты слышишь меня?! — и она с силой тряхнула дочь. — А вы, — Савёлова обратила пылающий от злости взгляд на воспитательницу, — постарайтесь думать, прежде чем давать детям свои дурацкие советы!

Она вскочила, схватила дочь за руку… И уже собиралась отвести ее к машине, как вдруг та отняла руку.

— Простите мою маму, пожалуйста! — обращаясь к воспитательнице, невероятно твердо произнесла малышка. — У нее был трудный день…

А потом она подошла к тому самому зареванному мальчику.

— На! — сказала она, протягивая тому игрушку. — Возьми и не плачь больше! А я, чтобы ты не волновался, в обмен заберу у тебя ту маленькую лошадку. Хорошо?

Мальчуган, вытирая зареванное лицо, кивнул. Катарина, забрав лошадку и положив её аккуратно в карман комбинезона, подошла к матери.

— Идем! До завтра, Елена Николаевна!

А в машине с маленькой поганки мигом слетел весь лоск, и она, сузив страшно свои глазенки, зашипела:

— Мама! Ты чуть мне все не испортила! Я целый месяц думала, как мне у этой жадины Вадьки лошадку для моей коллекции забрать, а тут ты! Хорошо, что мальчишки в этом возрасте такие наивные!

Савёлова Даринела Александровна оторопела. Она не знала, что на это сказать…

Вечером, лёжа с Ромкой в кровати, она пересказывала эту историю.

— Представляешь, Ром? Она, оказывается, всё продумала! Невероятно! И в кого она у нас такая?!

Савёлов рассмеялся:

— Да есть в кого! Это у тебя в родных сестрах обитает Эльвира Александровна… И потом, Дарёш, у наших детей будут свои пунктики, свои болевые точки. Не беспокойся. Они вряд ли повторят наши ошибки. Потому что им предстоит сделать свои…

Он прижал ее к себе и поцеловал, нежно гладя по голове.

— Знаешь, о чем я сейчас подумал? — шепнул он ей спустя какое — то время.

— О чем?

— Если бы ты не привыкла с детства отдавать больше, чем получать, то у нас вряд ли была такая дружная семья, как сейчас. Потому что я тогда не смог бы увидеть тебя и полюбить, ведь слишком много было в моей жизни продажного. Потому что твоя открытость, твоё тепло, твоя душевная щедрость притягивают к себе людей, делая их навсегда твоими. Ты делилась с другими, не задумываясь о себе, и это вошло в привычку… И пусть тебе было больно, но, кажется, это была плата… Плата за нас… За нашу искреннюю любовь к тебе… Я так думаю…

Даринка крепко, порывисто обняла мужа и заплакала у него на плече.

— Ну вот! Развела сырость!

— Это не сырость!

— А что?

— Это слезы счастья, Ром…

В дверь тихо постучали, а потом маленькая лохматая голова протиснулась в дверь.

— Там Сашка ревет, а вы милуетесь… — буркнула Катарина недовольно.

— Поговори с ним, Рина, песенку ему спой, и он уснет…

— Вот ещё! — фыркнула та, гордо задирая нос. — Ревущие красные младенцы не в моём вкусе!

И закрыла дверь, удаляясь с достоинством королевы. Ежевечерний ритуал был выполнен. Потому что никто не успокаивал Саньку так здорово, как она. Все в семье это знали.

Конец