Не будь дурой, детка!

Савелов посмотрел на Даринку с явным сочувствием:

— Ты одурела?

— Ага! — Горянова снова беспричинно рассмеялась. — Ром, ну честно, ты сейчас такой! Я даже слов подобрать не могу! И я ничего с собой поделать не могу. Ты мне безумно нравишься! Сейчас. Честно — честно! Так бы и затискала.

— Ты идиотка, Горянова! Влюбчивую ворону смотрела?

— Угу!

— Так вот она плохо кончила!

— Угу!

— Плохо кончила, говорю!

— Все мы периодически плохо кончаем! — философски изрекла Горянова и неприлично рассмеялась.

Савелов сглотнул.

— Ты вообще слышишь, что говоришь?

— Угу!

— Ногу!

Стремительное сердцебиение пришло в норму.

— Ром! А я есть хочу! Накормишь работника?

Савелов вздохнул, посмотрел на часы:

— Накормлю, куда ж я денусь! — потом вынул телефон. — Максим? Добрый вечер, это Савелов. Забронируйте нам столик. На двоих. Да! Подальше от нормальных людей. Почему? Нужно накормить одну странную особу. Она в Воронеже прожила слишком долго. На людей кидается. Шучу! Просто очень голодная девушка. И Николаю Егоровичу передайте, что я звонил.

Савелов убрал телефон.

— Ну что, Даринела Александровна! — он, наконец, тоже улыбался. — Пойдем, сделаем тебе сюрприз ради твоего долгожданного возвращения. А? Хоть посмотришь на свое детище со стороны. Заодно и покушаешь!

Горянова уже догадалась, куда они пойдут, и от радости вся засияла. На открытие ресторана Николая Мамелова она тогда не смогла приехать. О чем очень жалела. И вот сейчас их там ждут. Ее ждут! Даринке хотелось неприлично прыгать, словно подростку. Горянова вздохнула, напомнила себе, что ей давно перевалило за, и тут же пообещала самой себе вести себя прилично. Громко не смеяться и руки не распускать.

А между тем в Горяновском воображении тетушка Ануш поджала губы:

— Чем хаватум! — строго сказала она, что означало «не верю!»

— Чес слово! — заверила ее мысленно Горянова и снова хмыкнула. — Это просто ужин! Боже! Как хорошо! Почему хорошо? Потому что хорошо! Все хорошо!

Глава 10

Не бывает в этой жизни «просто ужинов». Ох, не бывает! Тем более после долгой разлуки. Как в этом не убедиться? Даринка за всю дорогу до ресторана мысленно постоянно уговаривала себя перестать разглядывать Романа Владимировича, но ничего поделать с собой не могла. Она им любовалась. И самое странное, ей действительно в данный момент нравилось в Савелове все: и красивый профиль, и смешливые морщинки в уголках глаз и даже его по — мальчишески длинные ресницы, бывшие в стародавние времена предметом обсуждения офисных девчонок. И гладко выбритый четкий подбородок, и знакомый, родной, такой вкусный запах савеловского одеколона…

— Дыру во мне протрёте, Даринела Александровна! — хмыкнул Роман Владимирович, в очередной раз поймав на себе горяновский почти влюбленный взгляд.

— Мне можно! Я безумно соскучилась! — слова слетели сами, ничего не меняя ни пристальном любовном рассматривании, ни в глупой, застывшей на губах улыбке.

— Горянова! Успокойся! — попытался воззвать к ее разуму Савелов. — И хватит меня взглядом облизывать. Я не пончик в глазури. Или… — в голосе появились злые, раздраженные нотки, — неопределенность в личной жизни заставляет женщину делать глупости? — все- таки шеф умел одним предложением создавать правильную атмосферу.

Улыбка сползла мгновенно, Горянова отвернулась и буркнула в темное окно, за которым неспешно двигался осенний разноцветный город:

— Ха — ха! Очень смешно!

Но то ли радость от встречи была сильнее всяких злобных слов, то ли еще что, но Даринка решила не позволять ушлым начальникам себе настроение портить и поэтому снова потянулась к водителю с улыбкой от уха до уха.

— А это вы сейчас о какой-такой неопределенности говорите, Роман Владимирович? Что, судорожно собирали по знакомым сведения о том, кто посещал мой армяно — воронежский будуар? Решили на старости лет проявить заботу о моем моральном облике?

Савелов мягко крутанул руль и ловко перестроился в левый ряд.

— Напрасно! — Горянова повысила тон. — Зачем столько сложностей? Я и сама бы вам рассказала, что почти ежедневно, — Даринка интимно сглотнула, — я давала индивидуальные консультации красавцу и любимцу публики Левону Гогеновичу… А иногда, — она снова театрально сглотнула, — не брезговала обсуждать более значимые подробности в присутствии его брата, Рустика. И это, — она выделила голосом, — только по ночам. А что было утром! Утром меня встречала ватага крепких — прекрепких мускулистых мужичков… — и расшалившаяся горяновская ладонь, желавшая лишь рассечь воздух и показать крупные бицепсы и трицепсы утренних ухажёров, просто не рассчитала расстояние и как — то совершенно случайно легла на савеловскую коленку.

Аааа! Надо сказать, что Горянова сама от себя не ожидала такого… и даже смутилась почти… да что там почти… реально смутилась, но ведь не убирать же руку с коленки! Не сейчас! Подумаешь, она что, мужских ног не щупала? Но отчего — то … нда…