Не будь дурой, детка!

— Горянова, прекращай таращиться и садись ужинать. Я, между прочим, тоже голодный.

Даринку дважды уговаривать не пришлось. Да и зачем уговаривать, когда перед тобой на столе такая красота! Салатик с рукколой, помидорками черри и маленькими осьминожками! Ням — ням — ням! Легкий, ароматный, хрустящий!!! Горянова не просто его весь съела, а еще крупным ломтем черного хлебушка (свежайшего, мяконького) собрала горчично — масляную заливку. Всю, до капельки. И ни на какие разговоры во время еды Горянова не отвлекалась (стреляла, правда, счастливыми глазками на шефа, и все, в остальном — молчала). Ну, согласитесь, глупо болтать в такой ситуации, потому что впереди на столе еще красовались мидии под пармезаном в сливочном соусе и тоненькими брусочками запеченного теста, а еще манили кругленькие белые кусочки рыбки с запеченными овощами: спаржевой фасолью и болгарским перцем.

Глядя, как снедь уплетается с чрезвычайным аппетитом, Роман Владимирович, довольный, заметил:

— А ты прожорливая девчонка! И как в тебя все влезает? Ты и дома столько ешь? Бедная твоя фигура…

— Моя фигура, шеф, не ваша забота! — Даринка уже целенаправленно пододвинула к себе нежнейшую рыбку. — Но, если честно, это невероятно вкусно! Невероятно! Роман Владимирович! Вы — гениальный кулинар!

Савелов, хоть и пытался все воспринимать с юмором, но недаром говорится, что в сердце льстец всегда отыщет уголок. А Горянова сегодня переплюнула даже крыловскую лисицу.

— Ой! Захвалила! Даже покраснел от удовольствия! — скривил Савелов губы.

Даринка язвительного тона не оценила:

— Так заслуженно ведь хвалю! Кстати, Ром, если в результате твоих махинаций Гродинка обанкротится — смело можешь открывать ресторан! Я буду постоянным клиентом! — Горянова-таки умела делать комплименты.

Савелов покачал головой:

— Добрая ты, Дарин! Что называется, похвалила — так похвалила! Жуй, Горянова! И молчи! У тебя это лучше получается! — и пододвинул девушке мидии.

— А я что? А я ничего!

Но мидии уже не лезли. Глазами еще хотелось укусить эту прелесть, а вот желудок был явно не согласен. И надулся. Оставалось только смириться. Савелов с интересом наблюдал за нелегкой борьбой души и тела и снизошел:

— Не страдай, детка! Я тебе потом как — нибудь мидии приготовлю… — и добавил с азартом:- А хочешь, новую порцию… например, на завтрак?

Горянова промолчала, внимательно разглядывая шефа, который так не сводил с нее своих синих глаз, а потом добавила:

— На завтрак, Роман Владимирович, мидии есть вредно! На завтрак нам, девушкам, положен творожок или кашка…

— А я и кашку могу… Дариша! Ой, как могу!

— Нисколько в этом не сомневаюсь! — настроение чего-то стало стремительно ухудшаться. — Завтраки, шеф, явно ваш коронный номер.

— Я разносторонний мужчина, Дарин! И коронных номеров у меня предостаточно! — не сразу ответил Савелов. — За годы жизни, знаешь, сколько их накопилось…

Начальник убрал улыбку, вздохнул и налил себе бокал вина. И выпил.

— Ээээ! А кто меня домой повезет? — до Горяновой, как до жирафа…

— А домой тебя повезет яндекс — такси, моя девочка. И только после того, как мы с тобой все доделаем…

Шикарная концовка роскошного ужина.

Потом они снова работали. Роман не злился, нет, но темп взял невероятный. И Горянова, едва успевая диктовать цифры, опять в какой раз убеждалась: она мало знает о своем начальнике.

— Ты опять меня рассматриваешь, Горянова? Не насмотрелась еще за пять лет?

— Нет! — ответила вполне серьезно Даринка. — Я просто тут подумала, что очень мало про тебя знаю. Вроде ты на виду и ничего не скрываешь, но по сути — закрытая для нас книга.

Савелов вздохнул и ответил серьезно:

— Да и ты, Дарин, открытостью не блещешь. Люди вообще существа непростые.

Даринка удивилась:

— Почему я открытостью не блещу? Мне кажется, моя жизнь у тебя на виду…

Савелов оторвался от бумаг. Ну вот, опять он другой. Серьезный и жесткий. Где его смешливый синий прищур, где милые завитушки на висках?

— С Резенской что происходит? — спросил он без перехода.

Даринка даже отговорку никакую придумать не успела, такой быстрый и требовательный был вопрос, вот и выдала неожиданно даже для себя:

— Она с Истоминым рассталась…

— А они разве встречались?

— Да… — недоумевающе протянула Горянова. — Целый год встречались… не знал?

— Не знал… Ах, ты, сукин сын…Шифровался… Он же вроде по тебе слюни пускал? — Савелов нахмурился.

— Ну, пускал… — не стала врать Горянова. — Но с мужчинами часто так: по одной сохнут, с другой спят…

— Что ж ты себе не отхватила такого молодца?

Горяновой совсем не нравился ни Ромин тон, ни тема, которую он сейчас ей навязывал.

— Я не хочу об этом говорить…

Савелов скривил губы:

— Ну вот, говоришь, что твоя жизнь на виду, а мне на простой вопрос не можешь ответить…

— Ты же мне не подружка, чтобы секреты выдавать, — буркнула Горянова.

— Почему не подружка? — удивление было почти искренним. — Разве мы сейчас с тобой не лучшие друзья — товарищи? Сидим, мирно беседуем, узнаем, так сказать друг друга… И ты знаешь, что я — кремень! Ни слова врагам!

Горянова хмыкнула: