Не будь дурой, детка!

— Правильно, родная! — выдохнул он ей в губы после долгого поцелуя. — Ключевое слово — хочется!

В общем, поспать им не удалось. И этот гад, что ранее пижамку предлагал, пошел на попятную, мол, голой по квартире ходить эстетичней. Хотя пижаму Горянова себе с боем все — таки отжала… Блииин! У этого сибарита оказалась фантастическая черная шелковая пижама!

Они сидели пили чай. Ну как — пили: чай, завиваясь ароматным парком над двумя красивыми кружками, одиноко стоял на кухонном столе, а рядом на кресле сидел Роман Владимирович с Горяновой у него на коленках, сидел, уткнувшись в нее, размеренно гладя ее по спине в черном шелке.

— Ты очень вкусно пахнешь, маленькая моя…

— Это не я, Ром. Это чай.

— Мг… Ты очень вкусно пахнешь чаем и мной… Так хорошо! Дарин, давай сегодня забьем на работу?

— Нет! На работу забить нельзя! Я девушка меркантильная, мне не нравятся беззаботные и безденежные мужчины. К тому же у меня начальник — сатрап.

Савелов хмыкнул:

— Это у него от воздержания такой гадкий характер был…

— Да? Значит, Саввушка как всегда прав, утверждая, что начальству нужно вовремя давать?

Савелов рассмеялся, снова прижимая к себе Горянову и часто дыша ей в грудь. Но потом добавил на полном серьезе:

— Дарин! Ты сегодня в мой кабинет заходить не вздумай. Ни под каким предлогом.

— Почему?

— Потому! Стены там картонные, а ты стонешь громко.

— Оууу! — она смутилась. — Ром, это… а если ты позовешь — тоже не приходить?

Он хмыкнул:

— Если позову… Однозначно позову! Но в офисе очень грязная мебель. Не хочу тебя там раздевать, — он помолчал, а потом добавил очень жестко: — Дарин… сразу скажу, чтобы ты знала… я не собираюсь скрывать наши отношения… Более того…

Он не договорил, потому что Горянова крепко обняла его и счастливо улыбнулась:

— Я тоже, Ром…

Домой Даринка в то утро все — таки попала. Но с опозданием, поэтому на особые сборы времени не было. Савелов ждал в машине внизу: всерьез опасался, что одеться ей не даст. Озабоченный, блин. Хотя она сама, как оказалось, тоже в этом плане была ой как грешна. И, пока ехали, Горянова всю савеловскую ногу облапала и то, что чуть выше. Ну, манил ее этот бугорочек… Простите великодушно…

— Горянова! В аварию попадем! — стонал, улыбаясь, Роман Владимирович.

И она послушно убирала руку с бугорка, но не с ноги… нога — то тут при чем?

Теперь она судорожно собиралась, немилосердно выкидывая из шкафа сексуальные юбочки и кофточки. Ааааа! Да что же надеть — то такое? Чтобы не возбуждаться и не возбуждать. От греха подальше. Лучше всего надеть закрытое и трудно снимаемое. А то мало ли что… все — таки в Ромкином кабинете лет пять не меняли мебель… Наконец, выбор пал на те самые модные воронежские джинсы, к сожалению, выгодным образом обтягивавшие ее сочную попку и длинные ноги, и тугую водолазку прямо под цвет ее глаз. Но главное — все закрыто! Splendido!!! На глаза попались пафосные, ни разу не надеванные серьги — очень большие золотые кольца. И хотя это был подарок Егорова, Горянова все равно их надела, а то что ж, теперь вообще все, что он купил, выбросить? Не дождетесь!

Крутя уже привычную высокую кулю на голове, она залетела в ванную, чтобы вдеть кольца в мочки ушей. Да так и замерла, на себя в зеркале глядючи: похудевшая за ночь, с шальными блестящими от счастья глазами и с темными от недосыпа тенями под ними, она была сейчас похожа на нежного, глазастенького олененка бэмби. Раскосого такого олененка. Немножко бледненького, но такого милого. Все, Ромке капец! — счастливо поморщилась Горянова, отчетливо осознавая, что капец, собственно будет и ей. Искрящийся, волновой такой капец… У ее Ромки, к счастью, крепкое мужское здоровье… Очень крепкое… Интересно, все влюбленные такие идиотки озабоченные или только она?

В прихожей на автомате вытащила из шкафа первое попавшееся пальто и застыла: блин, снова егоровский подарок, который она тоже еще не надевала ни разу. Лишь распаковала. Уже хотела повесить его обратно, да потом раздумала. Прости, Лев Борисович! Как говорится, ничего личного… Там Ромка ждет. Но ноги, противореча всему, сами влезли в полусапожки на высоченных каблуках, оплаченных тоже совсем недавно егоровской платиновой волшебной кредитной картой. Нда…

Роман Владимирович внешний вид любимой девушки оценил. И даже зубами скрипнул:

— Горянова! Да ну ее… (он сдержался) эту работу… поехали ко мне!

Но Даринка была непреклонна: ее уверенная речь содержала просто крутую мотивацию, достойную самого Пушкина, смысл которой — учитесь властвовать собой, синьор Савелов, иначе всем армагедец. Погнали срочно на работу! Савелов мотивацией проникся и даже всю дорогу ни разу в сторону Горяновой голову не повернул. И по руке ее стукнул. По той самой пошлой руке, которая совершенно случайно, легла на его коленку.