Не буди девочку! До утра…

– Но главное – помнить, ради чего вы воплотились на Земном плане.

Снова стали слышны птичьи трели.

– Эрик, а в свободное время вы чем занимаетесь?– сказала Аля, чтобы что-то сказать.

– Как и ты, Аленький цветочек, гуляю по горам, по долам. Брусеница,Зарученье, Шардомень! Даже языку вкусно выговаривать эти названия.

– Извините, надо костром заняться,– заметила Светлана-Соломия, и сестра с братом удадились собирать сушняк. А москвичка осталась.

– Эрик, вы говорите, что хорошо знаете местность. А вы встречали в лесу могилу ребёнка?

В глазах МЧ вспыхивают искорки интереса:

– Нет, не приходилось. А что, такой объект имеется?

Аля проводит ладонью по макушке, на которой уже заметна тёмная поросль.

– Да вроде бы,– нарочито равнодушно бросает девушка, а затем меняет тему:– А вот Хэппи, то есть Маринка, всё «Другое Место» ищет.

– Возможно, это связано с местным диалектом. Здесь вместо указательного местоимения «это» говорили: «это место».

– А я думала, что она просто «чудило».

Молодой человек глянул на букет нарядной, как невеста, таволги.

– Заболтался я с вами. Время трапезы приближается.Опаздывать нельзя,– рассеянно обронил он. И добавил: – А эти цветы тебе… и Светлане.

Альку накрыла волна благоухания. Прощальная улыбка Чеширского кота сделала поляну ещё светлее.

Вернулись с дровами Беспоповцевы.

– Где наш «любомудр»? – Светлана-Соломия бросила хворост на место предполагаемого кострища.

– Ему надо в монастырь.

– А букет откуда?

– Подарили!

Лёгкая тень набежала на личико большухи.

Они пообедали сваренной в котелке похлёбкой. После чаепития запаслись родниковой водой и тронулись в путь.

– А ты можешь описать то место, где находится детская могилка?-неожиданно для всех обратилась Светлана-Соломия к жиличке.

По Алиному лбу побежали лёгкие волны.

– Как ты туда попала? Расскажи!– пришёл ей на помощь Васёк.

– Сначала я шла через овраг. Потом встретила кусты малины.

– Там болото было?

– Кажется, да. Я ноги промочила.

Брат и сестра переглянулись. Похоже, они узнали описываемую местность, и данный факт их не порадовал. Между тем столичная барышня трещала без умолку, отчего и не заметила: маршрут изменён. Лишь когда зачавкали под ногами болотные кочки, насторожилась:

– Куда мы направляемся?

– К твоей могиле!– ответила наследница староверов, да так холодно, что по Алькиному позвоночнику словно большущий таракан пробежал.

Взяв курс на восток, путники болотину обогнули, так что ничьи ноги от коричневой жижи не пострадали. Вскоре они оказались в подлеске.

– Узнаёшь?-осведомилась Светлана-Соломия.

– Лес как лес…

Они двинулись дальше, и через сотню метров оказались на месте, покрытом хилыми сосёнками.

– Похоже…-выдавила из себя москвичка, едва поспевавшая за Беспоповцевыми. Васёк начал терять терпение:

– Ну какая-то примета там была?

– Послушай,если бы ты увидел собственную могилу, в штаны бы наложил, а не то что…

– Не надо «агриться»!-ответил пацан, копируя московское произношение.

– Пошли домой!– повелела Светлана-Соломия.

– Ты что, не веришь?-в Алькином голосе зазвучали слёзы.

– Верю-верю каждому зверю, а тебе, ежу, погожу!-попыталась отшутиться большуха. Жиличка замкнулась и весь обратный путь не обронила ни слова.

У магазина «Триада» маячит красная панама в белый горох.

– «Другое Место искали»?-осведомляется она.

– Меня и это устраивает!– бросает Алька.

– А я вот ищу…

ЖЕСТЬ!

Её будит свист.

«Подзывают собаку?»

«Пёс» ответил завыванием.

Алька приблизилась к окну. Старый Рекс мирно спал в конуре. Она вернулась в постель и завернулась в одеяло, как в броню. Послышались женские рыдания.

«Неужто большуха истерит?»

Задремать удалось к полуночи, которая мало чем отличалась от полудня.

Мёртвый Анфисин дружок гонялся с ведром за Алей и обливал водой:

– Почему он здесь? -задалась вопросом сновидица, – он должен тихо лежать в могиле, а ветер раскачивать над ним сосны.

Аля бежит от мальчишки к реке. Её поверхность покрыта льдом, хотя праздник Ивана Купалы отмечают летом. Она ступает на шершавую кромку. Лёд трещит и уходит из под ног. Холодная вода обдаёт кипятком. Чернота полыньи так контрастирует со снежной белизной, что глазам больно. Зазубрины кромки лезвием проходятся по коже. Аля разжимает пальцы – река смыкается над ней. Боже, как тяжелы воды Северной Двины!

…Девушка очнулась от забытья. «Где она?» …За окном разливается бледная муть. Как камень «опал» на кольце Эллы. Когда же наступит нормальное чередование света и темноты? Полуночница распахивает окно, рискуя быть покусанной комарами. Земля внизу – близко. И она перемахивает через подоконник.

« Посмотри страху в лицо!» Ноги сами несут в тайгу! Могила находится быстро. Точно вырастает из-под земли.

Аля вглядывается в пожелтевший портрет, но не может сфокусировать взгляд. Покойница ускользает. Вдобавок слепит поднявшееся над горизонтом солнце. Чтобы избавиться от рези в глазах, она опускает голову. Но огненный диск продолжает буравить веки.

– Мама!– раздаётся зов всех страдающих детей Земли.– Мама!

В перламутровом мареве – женская фигура. В волосах-рассветные лучи.