Не буди девочку! До утра…

– Девочка моя!– ( « Мамин голос!»)– Когда ты болела, то просила меня не выключать лампу.

– Я боялась темноты.

– Но на другой день ты пробуждалась без страха. Наступало светлое утро.

– Где ты, мамочка?

Вопрос остаётся без ответа. А в висках стучит: «Не буди девочку! До светлого утра!»

Часть 2. Красный маррокен

ЛАВ-СТОРИ ПО-ТАРАКАНОВСКИ

Как-то вечером, когда дождь заштриховал окна, раздался стук по воротам. Одно сердечко так и рванулось ему навстречу. Но вместо ставшей родной футболки ( “ Never complain and never explain!”) нарисовалась клетчатая шаль.

– Мир – вам. А я к вам!

– С миром и принимаем. Как поживаете, Анфиса Павловна?

– Да слава Богу: живём – хлеб жуём. А я гляжу – московка ваша всё здесь. – И огладив Алю жалостливым взглядом, присовокупила: -Худа-то ! Бёдрышки – что ручки от тазика…

Под привычный бабушкин речитатив «московку» заклонило в сон.

– Садитесь с нами чай пить!

– Дело благое. С чаю горя не бывает. А я с утрення селёдочкой осолонилась.

– Как здоровье ваше, Анфиса Павловна?

– Давно уж пень, да не хочется в тень.

Старица, держа блюдце на растопыренных пальцах, принялась вкушать излюбленный северянами напиток.

– А мы тайну разгадываем,– встрял Васёк,-про девочку. Ну ту, что будить не надо.

– Вижу-вижу, как вы Таракановку шагами меряете.Да только зряшное дело. Битого, пролитого да прожитого не вернуть…

– А если постараться?– стряхнула оцепенение Аля.

– Следочки те уж остыли…

– Какие?

– Тех человеков, кто видел да слышал.

Здесь московская гостья снова едва не унеслась на крыльях Морфея. Но любопытство пересилило:

– Но ниточка всегда остаётся. Нужно только потянуть!

– Да и тянуть-то не всяк охоч,– не сдавалась бабушка.-Только я вам, лапушки, вот что скажу. В бывалошно время я и вовсе к оконцу не подходила. Занято было местечко.

– Ох, скрытничаете, Анфиса Павловна! -Но бабушке от провокативного тона молодой хозяйки ни тепло, ни холодно. Она бесстрастно плетёт словесное кружево. И оно – похлеще снотворного:– Хозяин мой обезножил…

– А что это значит?– Аля задала вопрос, чтобы дать работу обмякшему языку.

– Аль не русская?– бабушка воззрилась на «московку», квашнёй растёкшуюся на стуле.-Обезножил –это когда ноги не ходют. – Анфиса Павловна переводит взгляд в «никуда» и продолжает: -Любил, сердечный, в окно глядеть. И много чего видал.

– Например?– пошевелилась осоловевшая Аля.

– Как-то заикнулся о Гришке Кудреватом.

– Маринкина родня,– счёл необходимым пояснить Васёк.

Про него на деревне говорили : «Родился – мал, вырос – пьян, помер – стар, а свету не видал».

На этот раз Алька уходит в аут окончательно. А Светлана-Соломия силится направить беседу в определённое русло:– А чем он привлёк внимание вашего мужа?

– Вёз на тачке гробик.

– Для кого?

– А кто ж ёго знат? На заказ, вестимо.

В реал Алька вернулась от Васиного дисканта:

– Ещё один вопросик, Анфиса Павловна! Известно, что во время монастырского погрома произошло ЧП. Человек с часовни упал.

– Не человек, а Ванька Кудреватый- сродник Гришки Кудреватого. Тогда присказка была: «С чёрным в лес не ходи, рыжему пальца в рот не клади, лысому не верь, а с Кудреватым не вяжись!» – Концы шали крестом опоясали старушечью грудь:– Пошла я до дому.

– До свидания, Анфиса Павловна!

У самого порога старушка обернулась и, грозно сверкнув утонувшими в веках глазками, провозгласила:

– Во всём были властны богохульники! Но в одном не было им воли. – В смерти!

Когда за гостьей закрылись ворота, и Светлана-Соломия принялась убирать со стола, к Але пришла охота поболтать:

– А чего бабуля такой кипеж подняла?

– Прошлое вспомнила.

– Это в каком веке было!

– Для тебя –давно, а для неё – вчерашний день.-И молодая домоправительница скрылась за занавеской, разделявшую хозяйственную зону и столовую.

– А она красивая была?

– Как будто с картинки сошла.

– И бойфренд имелся?

– Никакой не бойфренд, а настоящая любовь!– Звон посуды за занавеской усилился.

– Лав-стори? В Таракановке?

– Представь себе!

– Прикалываешься, «большуха»?

– С посудой управлюсь – расскажу!

Когда вымытые и протёртые стареньким полотенцем чашки и блюдца заняли своё законное место в буфете, Светлана -Соломия приступила к повествованию.

– Давно это было. В нашу деревню привезли раскулаченных. Среди них была и семья по фамилии Доля. Тяжёлая им доля у нас выпала. Хватили горя под завязку.Трое детей в одну зиму умерло. Вся работа легла на плечи старшего – Марка. Видный парень был: жгучий брюнет, а глаза – васильковые.У любой девки в груди ёкнет. Но и наша Анфиса-девушка видная. Волосы каштановые с золотой искрой. Тело полное, белое, сдобное. Тогда ведь худышки да на солнце копчённые вниманием не пользовались.

Как их дорожки пересеклись – неизвестно. Но полюбились друг дружке. Долго таили свои чувства. Оно и понятно. Парень не только бывший кулак, «мироед», но вдобавок из баптистов, из «сектаторов».

– Из кого?

– Это прежде так сектантов звали.

Когда родители узнали про их взаимную любовь– сильно осерчали. Тяжелее всего Анфисе досталось. К ней сваты не переводились.

– А что она?