Не буди девочку! До утра…

Особо доверительные отношения сложились у Сан Саныча со старшим поколением, которое охотно делилось с ним «оперативной информацией». История с заколачиванием живого человека в гроб была выслушана от многих «источников» и в разных вариантах. Но самое неприятное, что сутки шли за сутками, а злоумышленник нигде не засветился. Пропал Вован! Вместе с добычей. Кто ж осудил бы таракановского аниськина за то, что во время беседы с потерпевшим с его лица не сходила дополнительная суровость.

– Как только появится информация о вашем смартфоне, я извещу,– сухо заметил он, давая понять, что аудиенция закончена.

– Есть у меня, господин полицейский, ещё одно дело…

– Какое именно?

– Вотивные подвески.

– Какие ещё занавески?– устало воззрился Колдомасов на посетителя.

– Я обнаружил клад, а господин Дерябин его похитил.

– Ну, что ж, садитесь и пишите заявление! –повелел Сан Саныч, а сам подумал: «Леший тебя забери! Только клада мне не хватало! До кучи…»

Спустя час выйдя из опорного пункта, Эрик двинулся к кафе «Триада». Заказав кофе, он присел у окна, из которого просматривалась Комсомольская площадь – средоточие деловой и общественной активности поселения.

Итак, полиции известно теперь и про клад. Это увеличивает шансы найти похитителя, но уменьшает шансы заполучить хотя бы часть вотива. А серебряная та ножка очень даже хороша.

Додумать Эрик не успел. Он увидел её – ту самую бейсболку, что имела отношение к его спасению. Там, на мызе. Словно повинуясь мужским флюидам она вошла в кафе. Сняв дождевик, скользнула по незамысловатому интерьеру, затем сосредоточилась на меню. Молодой человек, взяв инициативу в свои руки, приблизился к барной стойке.

– Привет, Аленький цветочек!

Её глазки разом осветились неподдельной радостью.

« И к чему она делает вид, что только сейчас заметила его?»

Она с удовольствием приняла приглашение присесть за его столик.

– А почему ты называешь меня Аленьким цветочком?

– Наверное, ассоциация…С детским стишком. Мама хотела, чтобы я знал итальянский. Читала стихи.

– Какие?

Молодой человек набрал в лёгкие воздуха и продекламировал:

– Чера ун фьореллино

– Пикко пикколино!

Жил-был цветочек аленький- маленький-маленький. Ты у меня с ним ассоциируешься, особенно после событий на мызе. Я ведь перед вами тогда не в самом лучшем своём виде предстал.

– Да ладно тебе! Ты и сам оказался не слабак. А правда, что ты из Германии?

– Мы эмигрировали, когда я закончил четвёртый класс. На самом деле я «русский немец».

Расшифровать данное понятие ему не позволил голос барменши:

– Кто заказывал междугородку?

– Извини, это меня.

Его перебинтованные пальцы ухватили трубку допотопного телефонного аппарата, который владелица «Триады» установила в точке общепита и не прогадала. Добираться сюда было ближе, чем до почты.

Алька уткнулась взглядом в окно, лениво, но без раздражения размышляя о том, что оказалась в прошлом веке. И следует признать, ей это пошло на пользу. Она уже двое суток не надевала свою «клетку Фарадея» и ощущала себя бодрячком.

Разговаривал Эрик целых пятнадцать минут, а вернулся не с пустыми руками- с чашкой капуччино для себя и пирожным для дамы.

– О, это мой любимый эклер!– просветлела лицом Алька, после чего пара некоторое время предавалась гастрономическим радостям.

– Можно спросить тебя…А чего ты забыл в этой «тьме таракани»?– осведомилась девушка, сочтя, что совместная трапеза даёт ей право на личный вопрос.

– Здесь находятся объекты моего научного интереса.

– А твои родители не против?

– Отцу- всё равно, а мама сама много путешествует. Она фильмы снимает.

– Про что?

– Про войну и мир.

– Прости, не включаюсь. Твоя мама настоящее кино делает?

– Документальное. А сейчас работает на Украине.

– Мне нравится их группа «Океан Эльзи».

– А мне их женщины.

– Ты был на Украине?

– Дедушкина сиделка оттуда.

– Красивая?

– С этого ракурса я её не рассматривал.

– Почему?

Марийка- ровесница моих родителей. Она такая, знаешь ли,уютная.

«Ах, эта ревность! Она как зубная боль в сердце».

Ничего не подозревая о муках визави, русский немец продолжал:

– А ещё она всё время мурлыкает себе под нос.…Дед как-то выразил желание «послушать и слова», и сиделка напела: – «Мисяць на нэби…» Дальше не помню.

– Твоему дедушке понравилось?

– Он даже прослезился.

– С возрастом люди становятся сентиментальными.

– Дело не в этом. Мой дед родом с Украины. -Эрик делает последний глоток и поднимается из-за стола:-Извини, мне пора.

– Я тоже, пожалуй, пойду,– снимается следом «московка».-Можно я тебя провожу? До монастыря?

– Давай лучше я тебя. А то как-то не по-джентельменски.

Молодые люди идут по Монастырской улице, и как ни замедляет она шаг, вскоре оказываются у Рябинового переулок. Из-за повязки прощальное рукопожатие Эрика прохладно-бескостное. Девушка до неприличия долго смотрит ему вслед. Он оглядывается и машет ей.

…Звонит колокол, призывающий к молитве. Настоятель пересекает площадь перед храмом, направляясь на службу. Чёрная, трепещущая на ветру мантия делает его похожим на большую, пытающуюся взлететь птицу.

ХЭППИ БЁЗДЭЙ ТУ Ю!