Не буди девочку! До утра…

Лариса отбрасывает одеяло, накидывает халат, затем ветровку. Комары писклявой свитой устремляются следом. А она шкандыбает по Монастырке к бабе Махоньке. Та делает настоечку из одуванчиков. Лучшее средство от бессонницы. Однако на стук травница не отвечает. «Не иначе в Доме почтенной старости!» С пустыми руками визитёрша идёт восвояси, но не домой, а к реке. Где-то тоскливо «донькает» птица. Лариса останавливается у самой кручи. Десятки комаров сладострастно впиваются в кожу. Взгляд упирается в большой палец на ноге. А тот зажил собственной жизнью.

…Из-под ногтя вырастают две закруглённые проволоки. Тёмным окрасом они контрастируют с молочностью ногтевого ложа. – «Усики!» Насекомое отличается от собратьев грязно-белым цветом, и его стекловидное тело со скрежетом выползает из пальца!

– Тараканы здесь не водятся!– кричит его обладательница.-Это святая земля. Здесь жил…

Нет, она не может вспомнить имя.

– То-то и оно-то!-пищит тварь.– Святой Ферапот мне известен. Хороший был мужик. А вот ты, бабонька…

И «оно» деловито ползёт по щиколотке. Лариса судорожно трясёт ступнёй. Но благодаря присоскам насекомое держится крепко.

– А-а-а!

– О-о-о!– отвечает эхо.

…Лариса открывает глаза. Мучнисто-серое небо заглядывает в спальню. «Это всего лишь сон».

Она набрасывает халатик и выскальзывает из избы. Маршрут прежний- к Северной Двине.Тишину прореживаютчавкающие звуки, точно кто-то ходит по болоту. Раздаётся робкий плач ребёнка, потерявшегося на гигантском вокзале. Узкие женские плечи зябко передёргиваются. Слышится чьё-то сопение. Кто это?

– Чур три раза! Не моя зараза!-шепчет Лариса.

Существо ползёт по размытому дождями обрыву. Шевелится потревоженный кустарник. Женщина оглядывается. Ни души. Деревня давно завалилась спать. И рыбаков не видать. Тем временем маленькая фигурка приближается к кромке. Лариса ступает вниз по песчаным выступам. Коричневые, вымазанные глиной пальцы устремляются навстречу. Женщина наклоняется и хватает их. Но они выскальзывают- тело беспомощно съезжает вниз.

Набухшие от дождя тучи склонились над берегом. Но порыв ветра проделывает в их завесе брешь. В него и пролезает стекловидное туловище таракана. Женщина бестолково машет руками, будто старается отогнать насекомое, но запутывается в жесткой, как наждачная бумага, траве. Потеряв опору, она катится вниз. Как ей кажется – в бездну.

НОЧНОЕ ОМОВЕНИЕ

После ужина брат и сестра расходятся по своим комнатам. Пора на боковую. А эта московская гулёна пусть развлекается. Не маленькая.

Дом погружается в тишину, которую не нарушают даже шажки Мурёнки. Кошка чем-то обеспокоена. Она обходит комнату жилички, находит круглый домотканый половичок и укладывается на нём. Её огромные зрачки кажутся слишком большими для маленькой заострённой книзу мордочки. Она скашивает их в направлении окна, за которым разливается белая ночь, и где две фигурки беспомощно барахтаются в грязевом оползне.

С громким чавканьем Лариса вытягивает ногу из месива и машет собрату по несчастью:

– Давай вниз!

В ответ – молчаливый кивок.

Наконец, под ногами твёрдое основание.

– Ты ведь у Беспоповцевых квартируешь?

– Да. А вы мама Хэппи?

Тучи над головой смыкаются. Бесхитростная, но мелодичная перекличка волн действует как снотворное. Лариса оглядывает кручу в поисках подходящего подъёма. Во время восхождения обе, экономя силы, молчат. И вот поросшее травой плато. Некоторое время они лежат, восстанавливая дыхание, но ночная зябкость не позволяет расслабиться.

– Вставай, а то простынешь! –командует Лариса.

Алька нехотя поднимается и смотрит на свои ноги. Кеды остались в глиняном месиве.

Они рысцой бегут к избам. А деревянные кони на крышах с недоумением следят, как облепленные грязьюфигуры движутся по мосткам. Вдруг Лариса застывает столбом:

– Лохушка! – она ударяет себя по лбу, отчего там появляется бурая отметина. – Надо в баню бежать!

«Московке»– без разницы: избавиться бы скорее от мокрой одежды!

Банька с готовностью принимает их в объятия. Первым делом бедолаги соскабливают с себя глину. Омывшись из чана-осталось от недавней стирки- натягивают сохнувшие в предбаннике халаты.

– Спасибо!– улыбается Алька, присаживаясь у печки-каменки. – Теперь я снова человек.

– А что ты на берегу делала?

– Гуляла…

– Одна?

– Я следила за… одной парочкой.

И девушка выкладывает всё, что с ней приключилось.

– Значит, тебе нравится Эрик…

– Я люблю его!

– Иностранец. Завидный жених.

– А какое это имеет значение?

– А то, что любая девка взасос мечтает о богатом муже!

– Но я тоже не на обочине себя нашла!-Алька повторяет Эллино выражение. И в нём звучит вызов. Лариса переводит стрелку:

– Знаешь, какая мне жуть привиделась… Там, на обрыве… Таракан! С кошку…

– Живой?

– Ну не дохлый же!

– Неудивительно. Здесь аура такая…

– Дело не в ней.

– А в чём?

– В контузии.

Альке требуется пауза, чтобы осмыслить услышанное. Лариса поясняет:

– Я, девонька, жизнью контуженная.

Альку знобит.

– Пойдём ко мне!– предлагает Лариса.

Воздух снаружи как будто застыл. Не шелохнутся и металлические махавки–флюгера на Анфисиной крыше – забава покойного Марка. Босые Алькины ноги пощипывает.