Не буди девочку! До утра…

– Что-то слышно…– мальчик насупил переносицу. Ему не доставало словарного запаса для передачи донесенияушей-локаторов. Тем временем Аля дёрнула за дверную ручку…

В сенях стояли вёдра с водой, на одном висел алюминиевый ковшик. Васёк как джентельмен протянул ковшик спутнице, после чего зачерпнул себе.

– А теперь уносим отсюда ноги!-объявила Аля, когда он опустошил ёмкость и принялся оглядывать кроссовки, аккуратно выставленные у порога.

– Владелец использовал их сравнительно недавно…-с глубокомысленным видом констатитровал пацан.

– Господин Шерлок Холмс! Я хочу домой!

– Мужчина косолапит. Внешняя сторона сношена больше.

Аля глянула на находку. Обычные кроссовки : не из дешёвых, но и не фирменные. А Васёк уже открывал дверь в заднюю избу.Неприглядная картина предстала их взглядам: надкушенные куски хлеба, ощерившиеся консервные банки, опорожненные бутылки. Девушка повернула было назад, но…

– Слышь?

Алька добросовестно задействовала слух, но, кроме мушиного жужжания…Тогда Васёк предложил установить «минуту тишины».

– Будто дятел долбит!– сделал он вывод, когда минута истекла.

– Хватит с меня!-объявила ничего не услышавшая напарница и ринулась прочь. А пацан пошёл на источник звуковых волн. Одна комната… Другая… Ничего! Раздосадованный, он вернулся в сени. В дальнем углу-лестница на чердак. Добравшись до середины, он понял: на этот раз не ошибся.

Чердачный люк был закрыт, и скромным пацанским бицепсам пришлось поднапрячься, чтобы поднять его. Солнце висело над горизонтом низко, отчего по помещению расползлись тени.

– Есть кто-нибудь?

В ответ- придушенный вскрик.

«Бросить крышку и бежать?»

Мало-помалу глаза привыкли к жидкому сумеречному свету. По натянутой паутине сновали возбуждённые пауки. Последний луч солнца упал на предмет, напоминающий… Напряжённые нервы не выдержали. Васёк кубарем скатился вниз.

Алька нежилась в закатных лучах на завалинке.

– Гроб ! И он шевелится!

Но от сенсационного заявления поспешили отмахнуться:

– Прикалываешься? Как с лешаком на кладбище?

– По правде!

Но Алька непреклонна:

– Пошли домой ! А то сестрица разбухтится.-И они повернули на Таракановку.В дороге захотелось пить – снова напомнили о себе солёные рыжики. Пожалев, что не запаслись на мызе водой, путникизавернули к источнику рядом с валуном, на треть ушедшим под землю.

– Когда камень совсем провалится, наступит конец света,-оповестил Васёк.

Напившись из родника, оба не удержались и вскарабкались на мшистый камень. Аля разулась и поставила ступню в запечатлённый в каменной поверхности след.

– Загадывай желание!– велел мальчик.

– Зачем?

– Говорят, сбывается…

Тем временем Алькины кроссовки, оставленные без присмотра, покатились по каменной поверхности. Завороженно проследив за их полётом, «московка» завопила :

– Карамба!

– Чего ругаешься-то?

– Вспомнила!

– Цё ты вспомнила?– осведомился пацан, дурашливо намекая на то, что происходит из деревни «цивкунов».

– Это кроссовки Эрика!

– Ну и цё из того?

– А то, что надо вернуться в тот дом.

И что оставалось делать пацану?

Кроссовки были месте. Алька потрясла ими перед Васиным носом:

– Это его обувь!-Лёгкое пожатие плечами было ей ответом.

Василий снова задействовал слух, но ни одна звуковая вибрация не тревожила больше ушные мембраны. Они принялись осматривать комнаты.

– А где гробик?

Василий ткнул пальцем в потолок.

– Пошли!– скомандовала Алька.

И вот уже белобрысая макушка выныривает над чердачным проёмом. За ней следует бейсболка с принтом в виде всевидящего ока- замена шлему инопланетянки.

– Ы-ы-ы!– доносится из дальнего угла. Оба застывают, готовые дать дёру.

И тут громыхнуло. А следом поднялось пыльное облачко. Оттуда выплыл гроб. Из него показались окровавленные кисти рук.

О, РЕВНОСТЬ! ТЫ КАК ЗУБНАЯ БОЛЬ В СЕРДЦЕ!

Хозяйка выкладывает из буфета чайные принадлежности. Все они из разных сервизов и представляют собой пёструю смесь стилей и вкусов. Самая древняя в посудно- чайном сообществе – розовая сахарница. Досталась от прабабушки Евстолии, предпочитавшей пить чай вприкуску.Этот способ угождения плоти практически исчез с российских просторов. Правда, ещё остались кое-где конфеты-подушечки «Дунькина радость», принявшие эстафету от кускового сахара.

Хранится в буфете и другая прабабкина вещь – на половину сократившаяся в размерах алюминиевая ложка. Это про неё в Таракановке говорили: «Староверка свою ложку съела». Не мудрено, если доживёшь до 90 лет.

В тех же сумрачных недрах притаился ещё один предмет. Извлекают его перед Пасхой, в генеральную уборку. Это керамическая кружка, на которой изображён луг скоровками. Из неё сделала последний свой глоток Поликсея Беспоповцева. Кружку из больницы привёз отец. Вместе с ночнушкой и халатиком.

–  Матушка родимая,

–  Свеча неугасимая,

–  Горела да растаяла,

–  Любила да оставила…

Так поётся в северной песне.