Не буди Лешего

Спокойно не становится. Осерчало много нечисти, и, как выяснилось, и пришлые остались некоторые. Пришли повязанными, невольными. Тут их выпустили, а назад не забрал никто. Теперь те, что не сгорели, по чужой земле и лесу шастают, куда податься — не знают. Кто нашёл себе место, отвоевал угол, кто в нору спрятался, сидит тихо. Кто вредит, а кто мирно живёт, старого не ворошит. А всё же беспорядок.

Надо или себе подчинить или выгнать взашей.

Так и застрял я сам в новом лесу, что у Лешего, соседа своего, мною зарубленного, отобрал. Работы много тут, за осень первую едва прибраться по верхам успел. Да и залёг в чужих местах на зимовку, что медведь в берлогу.

Очнулся, когда воды вешние своим журчанием прогнали сон да лаз размыло в моё укрытие ледяной водой. Так чудно, что от сна я отошёл, а человеком, проснувшись, не стал. Раньше, первым делом, перекидывался, когда первый раз купался. Сейчас не потянуло даже. Так можно и оскотиниться.

Там, где доспех, вросший в мясо и кость, остался, чесалось всё. А тело Лешего изменилось слегка. Подумав, в волка я перекинулся, чтобы владенья обежать и посмотреть, где что. По реке передал привет Кикиморе. Водные жители доставят быстро. Надо бы проведать, хоть раз летом зайти. Да много дел ещё ждёт. Почти сразу управляться и принялся. Срубил себе землянку грубую. Мокошь звать не стал — обойдусь дарами леса и колдовством своим. Один раз всё ж таки встретил Кикимору. Сама она по реке в гости приплыла. Посидели хорошо, можно сказать. Обговорили всё. Показалось мне, что ей без меня привольнее. И даже повеселела баба, зазеленела ярче, полнее телом стала.

Повторил ей, что если найдёт себе кого, то я, так и быть, от обязанностей жены моей освобожу её. Только Водяного кем попало заменить — не попущу.

— Ты и Леший, и Водяной, — Кикимора по лапе меня погладила и уткнулась мордой мне в плечо. — Тут одна река бежит на оба этих леса. — Будем связь держать. Я буду проведывать. В нашем крае тихо всё. Звери не дерутся, людишки не тревожат нас.

— Как же звери не дерутся, когда весна? А как же гон? — не понял я.

— А в этом смысле дерутся ещё как! — Кикимора по-водному присвистнула. Я успокоился.

— А я всё усмиряю нежить да договариваюсь. Пристраиваю немощных к какому делу. Обучаю жить в нашем лесу.

— Хороший лес, а будет ещё лучше, — Кикимора потянулась сладко. — Лешенька, может, домой придёшь?

— Пока тут много дел. Поживу тут. Может, загляну когда. Ты хозяйство не запускай. Дому догляд нужен.

— Само собой.

Кикимора на жизнь не жаловалась, и мне как-то стало легче. Может, простила меня, если сама пришла. Попросил её напоследок реки и озёра тут проверить и в болотах посидеть, а сам занялся своим привычным делом. Так год прошёл. Потом ещё один такой же год был. И ещё один.

Так прошло пять лет.

Не приходила Рада, и я уж и забыл, как выглядит и зачем и куда ушла? Залетал Горыныч меня проведать, прилетал и Кощей. Я же нарыл себе землянок по всему большому лесу и за всё это время присоединил к себе ещё лес один. Не хватало в моём зверю пропитания, надо было куда-то зверят народившихся выпустить, пришлось расширяться. Да и тех не теснить, мне бы временно, а там я б расселил всех по огромной территории. Её б только в порядок привести.

Лес соседский был брошенный. Густой, хороший, да буреломом зарос. Так я понял, что какая — то вражья нежить, на земле нашей оставшаяся, испугавшись и обезумев вконец, загрызла их Лешего, и без Хозяина был лес. Забрал себе. Вражину до сих пор поймать не смог. Всё караулю её, ловлю, гоняюсь за ней. Вредит она, нападает ночью, молодняк таскает, зверя на части рвёт. Не боится ни медведя, ни волка. А меня, видать, боится, помнит, небось. Всё никак не могу выследить. А надо.

Баюнка — тот всегда и везде со мной. Так и не выучился, как Вук, разговаривать, но всё равно понимает меня без слов, скотина умная.

Тело моё ещё сильней изменилось. Территория большая, бегать по ней легче, чем большим зверем ходить — так я почти всегда волк. Изредка когда медведь. А прыгать и лазить если по деревьям надо, так я Баюнку посылаю на разведку, а сам приучился его глазами смотреть.

И вот иду я по лесу, делаю обход, думы думаю. Надо бы мне навестить Кикимору. Захаживаю я к ней изредка, а в последние год, если не два, не заходил…

Слухи до меня начали доходить странные. Будто появился в лесу человек, на Лесовика должность подходящий. Небольшого ростика человек, махонький.

Малохольный, что ли, какой?

Как будто бы понимает он голос лесной, слышит каждую пичугу и мышь. Волки его слушаются.

Ну ладно мышки с птичками, но волки — серьёзно уже.

Неужели кто-то на мои владения претендовать решил?

Это зря он. Я уставший, конечно, но на покой не уйду. Лешему если на покой — так это одна дорога — в труху превращаться. Оно заманчиво, конечно, в труху. И ничего не надо больше будет, и болеть не будет ничего…