Не будите спящих красавиц

Ковер–самолет опустился у подножия горы, там же, где подобрал нас несколькими часами ранее. Махнув на прощание детине, я двинулась в обратный путь.

Полдень давно миновал, и солнце повисло почти над Дремучим лесом, слепя глаза. Полевые работники глядели на одинокого путника из–под руки, возможно, я для них была лишь поводом, чтобы разогнуть усталую спину. На свежем воздухе хмель быстро выветрился, оставив после себя тупую тяжесть в затылке.

Зеленуха завозилась в рюкзаке. Шевеление я ощутила в районе лопаток, поэтому поспешила вытащить лягушенцию наружу.

— Есть хочешь? Поймать тебе комара? — я погладила Изольду, сидящую на ладони.

— Ква–ква, — грустно ответила она.

— Она не хочет, — перевел Мурзик.

— О, ты ее понимаешь? И с каких пор?

— Не знаю, — честно ответил ученик, — ты лучше гляди вперед. Скоро лес, а там разбойники. Не думаю, что нам повезет как в прошлый раз. Перед деревьями сделаем привал и поменяемся.

— Да хоть сейчас, — с радостью согласилась я, — а то уже устала топать пешком.

Мурзик получил назад свое добро и придирчиво осмотрел себя на предмет очередных нарушений с моей стороны. Даже удивился, что все в порядке. Нашел в кармане свистульку и вытащил наружу.

— Что это? — озадаченно спросил он.

— Если бы кто–то не отсиживался в бутылке, он бы знал, что нам подарили коня, — я добавила, — богатырского, между прочим.

— Это конь? — стажер подбросил на ладони расписную лошадку и посмотрел на близкие деревья.

Затем, поднес подарок ко рту и свистнул. Что произошло дальше, не берусь толком объяснить. Свистулька выскочила из рук, упала в траву и завертелась волчком, постепенно увеличиваясь в размерах. Мурз даже отшагнул в сторону, чтобы не мешать.

Длилось это безобразие недолго, минуты две, а конь получился почти как настоящий. Даже седло и уздечка имелись. Если, конечно, закрыть глаза на черные бока, расписанные под хохлому и белозубый оскал, который с большой натяжкой можно было считать улыбкой. Я даже засмотрелась и не заметила, как прошла сквозь дерево.

А вот конь не смог. Он тупо двинулся вперед, напоминая заводную игрушку, и уперся башкой в ствол стоящего на пути дуба. Преграда задержала странного зверя, который забуксовал на месте, продолжая, однако, бодаться.

— Бракованный, — шумно вздохнул Мурза, — надо вернуться и поменять.

— Ты что, — разозлилась я, — мы его не в магазине взяли. Это подарок, а дареному коню…

Я даже не продолжила всем известную пословицу. Но Мурзик, очевидно, ее, ни разу не слышал, потому что во все глаза смотрел на наше новое приобретение.

— А инструкции к нему не прилагалось? — спросил озадаченный стажер. — Если разберемся, как им управлять, дальше поедем с комфортом.

— Инструкции не было, — неуверенно ответила я, — но, возможно, есть тот, кто знает. Правда, я бы не хотела просить его помощи.

— И кто это?

— Мой Внутренний Голос. Он, когда я выбирала, советовал с уздечкой и седлом брать.

— Так спроси у него. Разве он не должен тебе помогать по договору? — Мурз недоуменно нахмурился. — В чем проблема–то?

— Должен, — согласилась я, — но за каждую услугу я обязана заплатить. Вот это меня и смущает больше всего.

— И какова цена?

— Год жизни, — я вздохнула. — Такими темпами, я состарюсь до осени.

Я вспомнила, как два дня назад получила у помощника возможность говорить. Правда, лишь на полдня.

— А без духа–хранителя ты не могла обойтись? — стажер пытался переварить полученную информацию.

— Без него — никак. У каждой ведуньи он есть. Хотя, цена у всех разная. Хранитель моей бабушки, например, подземник третьего уровня, за помощь требовал плошку крови.

Я вспомнила, как впервые увидела этот процесс. Ну и жуть. Бабка, себя она требовала называть по имени–отчеству, занималась гадательной практикой. Для этого она использовала несколько методов: бросала кости летучей мыши, обглоданной в муравейнике; проращивала в горшке зерно и читала судьбу по колоскам; в полночь мазала ворота медом, а утром трактовала узоры прилипших насекомых. И только в особых случаях обращалась к духу–хранителю.

— Тогда, лучше не надо, — неуверенно сказал стажер. — Старость — не радость.

— Значит, будем стареть вместе, ожидая попутчиков, — я колебалась как курс доллара, — а на лошадке, наверное, здорово и быстро.

— Насчет быстроты спорить не берусь, — Мурза перевел взгляд с коня на Дремучий лес, — а по поводу здоровья уточнил бы у лучника на белой лошади.

— Ладно, — я приняла решение, — попрошу Голос нам помочь.

Мой хранитель сразу отозвался и согласился ознакомить нас с правилами пользования богатырским конем, причем вслух, чтобы и Мурзик слышал, а то у меня память девичья и дырявая как решето.

— Сначала пусть скажет, как нам превратить его обратно, — попросил стажер, — а то дерево жалко.

— Это просто, — Голос лекторским тоном зазвучал в моей голове, — найдите в коне отверстие и дуньте в него.

Конь как раз устал бодаться и замер, уткнувшись в дуб. Может, батарейки сели, или заклинило что–то. Мурзик осторожно обошел вокруг.

— Вроде, не видно нигде, — огорчился он.

— Если рассуждать логически, то сзади надо искать, — подсказала я.