Не будите спящую ведьму

10.

Пока шли к столу, я нарушила ещё одно личное правило. Дело в том, что лейтенант хоть и пришёл в себя после жуткого пьянства, хоть и стал лучше соображать, всё же физически ещё не оправился. Майор, конечно, помогал мне, да и присутствующие рвались сменить меня на посту сестры милосердия, но я представила, сколько времени уйдёт на восстановление Тайгера, и сдалась. Когда мы подтащили лейтенанта к столу, народ засуетился: кто-то прикидывал, как лучше поставить стул, чтобы Тайгеру было удобнее сесть; кто-то советовал, каким образом больного бережно опустить на этот стул. Лейтенант выглядел несчастным от столь усиленной опёки и желал только одного: шмякнуться скорее на место и прекратить дружеские хлопоты. Тем более что те, несмотря на искренность заботливых коллег, нет-нет, да кололись язвительной насмешкой. О-о, вредность людская найдёт, как проявиться!.. Тайгер затравленно опускался на стул, и мой жест — ладонью от его поясницы вверх по позвоночнику — остался незамеченным. А кто и заметил — наверняка не понял его значения: ну, получилось так, что, придерживая парня, погладила его по спине, и получилось. Что уж тут поделаешь. Не стрелять же за это… Я отошла сразу, и в общем гомоне подбадриваний никто не заметил, как побледневший Тайгер прерывисто вздохнул и чуть выгнулся, когда по его позвоночнику внезапно прошёл энергопоток.
Наконец все сели и успокоились. Тайгеру досталась ещё одна порция насмешек по поводу вспыхнувшего на скулах румянца. Эта порция осталась им не замеченной. По глазам лейтенанта, пустым и прозрачным, как океанская волна, я догадалась, что он полностью ушёл в себя, прислушиваясь к тому, что с ним происходит. Ладно, пусть прислушивается. Лишь бы не догадался, от кого пришла помощь.
На всякий случай, пока все искали, кто с кем сядет, я пропустила между собой и лейтенантом троих. Когда работаешь с энергетикой, эмпатоблоки приходится открывать. Как бы ни был слаб Тайгер, он мог проследить, кто в кают-компании любезно поделился с ним энергией.
Десять человек за столом перезнакомились ещё до моего появления. Именно для меня они достаточно часто обращались друг к другу по имени.
Сначала я запомнила гражданских. Глаз и память легче усваивают то, что выделяется. Военные были и одеты одинаково, и двигались почти одинаково. Поэтому первым, конечно же, в глаза бросился жизнерадостный ярко-рыжий Марк Флик. Затем — роковая брюнетка с лицом мадонны, Бланш Кремер. Завершил список гражданских толстячок Барри Боуэн, славный малый, пока не расхохотался над чьей-то шуткой. У пираньи зубастый частокол выглядит уютной травкой по сравнению с кошмарной пастью Барри. Про себя я окрестила толстячка Барракудой.
Военных запомнить было труднее. Ну ладно, темнокожего Дэвида Винсона запомнила по чуть вздёрнутым бровкам поэтически настроенного юноши. Синклера Мида — по наивному выражению прозрачно-серых глаз наивного мальчика, только что оставившего на учительском столе дохлую крысу и тут же уличённого в том. Леона Дайкса отличила от Винсона по тщательно застёгнутой до горла рубахе. Лоренс Маккью и Луис Гилл сначала привели меня в недоумение — братья? У обоих короткий ёжик чёрных волос, крупные черты лица, почти идентичные движения. Вскоре я всё-таки обнаружила разницу: у Лоренса чуть скошенный подбородок, тогда как у Луиса профиль римского патриция. Позже майор подтвердил мои подозрения, что ребята с давних пор работают хорошо слаженной двойкой.
Сначала меня за столом приняли насторожённо. Принимая во внимание драку, это было неудивительно. Но затем как-то всё сошло на нет. На меня перестали коситься, особенно после того как Тайгер и Брент нечаянно продемонстрировали затаённое соперничество из-за меня. Пара шуток с намёком — и благожелательное отношение ко мне было обеспечено… Чуть позже я даже подумала: а не разыграли ли мои наниматели-шантажисты миниспектакль, чтобы меня приняли в маленьком сообществе?
Когда перешли к десерту, я уже знала, кто заправляет разговором за столом и с какой целью. Синклер Мид время от времени подавал краткие реплики и не спеша выявлял характеры и начальные взаимосвязи в нашей маленькой компании. Итак, Мид — военный психолог. Камнем преткновения стала для него, разумеется, я. Ведь остальные, кроме майора и Тайгера, воспринимали его как идеального слушателя, заинтересованного в деталях рассказываемых историй. Пару раз Мид пытался подцепить меня на провокационный крючок своих вопросов, но я была настороже и легко переадресовала соседям вызов на откровенность. На третью реплику Мида по поводу моих якобы переживаний из-за недавней стычки я всё-таки ответила: