Не было бы счастья…

Придя к этому выводу, я незамедлительно принялся за дело. Первым делом я хорошенько разбежался и после эффектного галопа, которым в моем исполнении всегда так громко восхищалась Майка, совершил невероятный прыжок, закончившийся кульбитом, в процессе совершения которого виртуозно работая лапами я повалил на пол все вещи с вешалки в коридоре. С удовлетворением осмотрев плоды моих трудов, я счел картину незавершенной, поэтому повиснув на ручке дверцы шкафа – фокус, который я освоил уже давно, и который также всегда впечатлял Майку, отчего она восторженно вопила минут по пять, не меньше – я открыл его, но вопреки моему обыкновению не улегся спать на одной из полок, устроив себе уютное гнездо, хотя, не скрою, такая приятная мысль не могла меня не посетить даже в такой момент, но чувство долга и желание вернуть Майку одержало верх и я начал методично обдирать вещи с плечиков и выбрасывать их с полок. Не имея, к сожалению, возможности полагаться на сообразительность и внимание моего новоявленного оруженосца, приходилось все разжевывать так подробно, чтобы разночтений и возникнуть не могло. Хорошо, что коты – такие отличные педагоги, методики которых проверены годами!

Итак, проблему с плащом я посчитал решенной – утром я рассчитывал на завтрак и был уверен, что Петрович просто не сможет не заметить результатов моей бурной деятельности. И все-таки что-то продолжало меня мучить. Вообще картина произошедшего была невероятно странной. Допустим, Майкина сережка и даже поясок от плаща могли каким-то образом попасть в руки маньяка-фетишиста, а по совместительству Майкиного шефа. Но вот зачем и как он сам-то попал в наш подъезд? Даже и бог бы с ней, с причиной его явления. Ну мало ли, в конце концов! Он мог приехать, чтобы обсудить с Майкой что-нибудь очень деловое, например, перспективы развития бизнеса на ближайший квартал. Зачем начальнику обсуждать такие важные вещи с рядовым сотрудником, да еще и не самым любимым, я даже не представлял, но ведь что мы, коты, знаем об устройстве человеческого делового мира? Наверное, примерно столько же, сколько люди знают о мире кошачьем. Так что повод для приезда в гости к Майке в столь ранний час у лысого бедолаги мог найтись. Но вот что было совершенно неясно, так это то, как мог покойник выпасть к ногам Майки из лифта. Единственным объяснением было бы, если бы Майкин босс вошел в лифт, положил на пол Майкину сережку, сел на нее и от избытка чувств собственноручно удавился, при этом опираясь спиной на двери лифта. Будучи существом с активной жизненной позицией, невозможность подобного развития событий я мог подтвердить на собственном опыте.

Когда я еще обретался у стервы Ритки, проведя пару дней на голодном пайке, когда она умотала в гости даже не подумав оставить мне хоть какого-то пропитания, в поисках чего-нибудь съестного я-таки выбрался через открытую форточку на улицу. Случилось такое в первый раз. Ритка и раньше пропадала на пару дней, но какой-никакой еды все-таки оставляла, а тут и думать об этом забыла. Из окна улица выглядела даже завлекательно, а в реальности там не было ничего общего с лесами, полями и реками из нашего кошачьего фольклора. Также не было там и дичи: мышек и птичек. Наоборот, была масса странных запахов, громыхали огромные металлические катафалки с людьми внутри, пешеходы тащили за руки вопящих детей или лающих собак на поводках. Ото всей этой какофонии звуков и запахов я впал в ужас, и даже забыв о чувстве голода просто вжался в асфальт с одной мыслью: тихо раствориться без следа.

Как назло, на площадке перед домой играли в какую-то свою дикую игру подростки. Точнее, играли-то они там каждый день и из окна выглядели не просто безобидно, а даже весело, как маленькие мышки. Я часто с удовольствием наблюдал за их возней. Вблизи же они оказались огромными, почти как сама Ритка. И вот теперь уже точно, как назло, они заметили меня. Рыжий вихрастый заводила заорал: “Гля, котяра!” и швырнул в меня тут же подобранную жестяную банку. Я метнулся в сторону и вся свора с воплями: “Лови его, уйдет!”, бросилась на мою поимку. Я метался по двору, совершенно обезумев от ужаса, шума и попыток увернуться от летевшего в мою сторону мусора и камней, а стая диких человеческих детенышей вела на меня охоту. И вот, когда я совсем уже отчаялся и решил забиться в угол и просто достойно принять свою неминуемую погибель, один из ребят, до этого убежавший в дом, вернулся, волоча старую, невесть откуда выкопанную, авоську, которую незамедлительно в меня и швырнули, да так метко, что я тут же в ней и запутался. Впрочем, набросить авоську на забившегося в угол кота было, конечно же небольшой проблемой, особенных талантов тут не требовалось.