Не было бы счастья

Ответ выскочил из глубины подсознания как прыщ на лице подростка: воры сообразили, что если дверь оставить открытой, то кто-нибудь это заметит и тогда им несдобровать. Поэтому злодеи подпёрли её снаружи, создав видимость запертости овина, а сами спокойно расхищают деревенское имущество.

– Наверное, много уже унесли, – подумал Недомыка. – Надо позвать людей, но сначала забью окно.

Он смело бросился на амбразуру с несколькими полешками наперевес, и постарался так, что теперь их можно выколупнуть лишь разобрав овин. Теперь надо привести поселян. Эх, как же его теперь отблагодарят! Он метнулся в село.

Воры заметили, что некто забил окно, тем самым отрезав путь к отступлению, и даже от возможности глотнуть свежего воздуху. Клаустрофобия дело неприятное, особенно когда тебя хотят спалить заживо. Ни один человек ни до, ни после не долбился с таким остервенением о стены и дверь. Душегубы даже попытались взлететь, чтобы пробраться через крышу. Эти действия только усугубили ситуацию: когда Ждан зацепил костёр лаптями, с десяток угольков упали аккурат под нижний венец. Лето выдалось жарким, а осень сухой. Нет, может всё и обошлось бы, но воры заразились неудачливостью. Предпринятые шаги по освобождению себя любимых привели к тому, что мох, проложенный между брёвнами, выпал прямо на угольки. Не прошло и секунды, как вспыхнуло пламя. Опять же может всё бы и обошлось, но из-за жаркого лета и сухой осени из древесины, а овин сложили из ели, выделилось слишком много смолы. Она загорелась в первую очередь, а от неё и венцы. Короче, пока охранник бегал домой, рассказывал всё родителям, которые на радостях едва прямо посередь ночи праздник не учинили, предварительно разбудив и собрав соседей; пока до старосты добрались; пока он отказывался пить медовуху и убеждал, что нужно сначала с ворами разобраться и вообще убедиться в их наличии, быстро занялась стенка овина, а от неё и всё здание. Поселяне заметили пожар, когда строение запылало как чучело на масленицу. Короче, овин спасти не удалось. Сгорели и воры, и пшеница. Конечно, по обнаруженным на пепелище поджаренным жмурам узнали, что Ждан не врал, но всё село осталось без посевных. Благо хоть по привычке большую часть урожая хранили в домах, а то не миновать голодной зимы. С другой стороны от воров избавились, поэтому как-то нехорошо наказывать, но и поощрять не стали, ограничившись злобными взглядами. Ждан потом долго бродил по пепелищу, пытаясь отыскать подковы, дабы убедиться, что именно эти воры пробрались в овин и приняли лютую смерть.

Дальше дела пошли совсем худо. Пойдёт косить – либо косу дугой согнёт, либо кому-нибудь ногу оттяпает. Один раз по грибы пошёл, заблудился. Всем миром радовались, то есть искали. Он каким-то чудом вернулся в опустевшее село, увидел, что дома никого, ну и отправился на поиски сограждан. Но тут домой вернулись родители. На пороге стоит корзинка с грибами, в смысле с грибом – мухомором. И тот червивый. Ага, сыночка приходил. Но куда делся? Следы идут в лес. Значит искать их пошёл. Люди опять на поиски. Две недели друг за дружкой ходили. Так Недомыка, когда возвращался, жратаньки то хотца, сначала подъел всё у себя в доме, потом по соседям пошёл. То капустки квашенной восхотелось, то молочка, то вдруг в туалет приспичило, из-за чего кадушка с капустой на полу, корова – без сосков, туалет посреди двора красуется и пахнет, и всё в таком духе. Поэтому односельчане искали его не для того чтобы помочь родителям, а из праведного чувства мести. Благо опять несчастье спасло. Нашли парня в лесу уже к вечеру, подранным, в рваной одежде, но живым. Оказывается, на него вышла стая волков. Глупые животные не знали, чем может обернуться встреча с Недомыкой и напали на, казалось, безоружного человека. Ждан со страху заработал кулаками как слепой каратист на разборке. Во все стороны полетели зубы, клочки шерсти, послышался хруст костей. Его поранить, конечно, успели, волки напали со всех сторон сразу, но вот какая незадача, стоило коснуться человека, как ноги вдруг заплелись, цеплялись друг за друга, а вместо одежды и плоти жертвы в рот попадали лапы и хвосты соплеменников. Хруст и визг усилился. Пятеро волчар погибли смертью храбрых, перегрызя друг другу глотки или получив увечья несовместимые с жизнью, а шестеро выживших как могли ухромали в чащу, подальше от страшного двуногого существа. Недомыка рваный, подранный, весь в соплях, слюнях, и расстройстве долго вертелся на месте, полагая, что противник отступил, дабы перегруппироваться и напасть с тыла. Что такое «тыл» он не знал, но звучало некогда услышанное и некстати вспомнившееся слово невероятно пугающе.

Когда на него вышла поисковая группа, Ждан решил, что как и лошадь с телегой перед овином – это маскировка, а на самом деле сие не люди есть, а волки позорные. Поселяне едва избежали лютой смерти, и спасло лишь то, что родители недоразумения оказались среди них. И то Недомыка долго присматривался к родственникам, учинив им настоящий допрос с пристрастием, сто раз задавая один и тот же вопрос: